Виктор Михайлов, кандидат юридических наук, государственный советник РФ 1-го класса.

Никто не спорит с прокурором, когда он
считает материалы экстремистскими.

За последние годы в Российской Федерации сложилась устойчивая, но в то же время весьма сомнительная, на наш взгляд, судебная практика по делам о признании материалов экстремистскими. В настоящей статье будет предпринята попытка доказать это утверждение.

В соответствии со статьей 46 (часть 1) Конституции Российской Федерации каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод. Это означает, что государство обязано обеспечить полное осуществление права на судебную защиту, которая должна быть справедливой, компетентной и эффективной. Данная обязанность вытекает из общепризнанных принципов и норм международного права, закрепленных, в частности, в статьях 8 и 29 Всеобщей декларации прав человека, а также в статье 2 (пункт 2 и подпункт «а» пункта 3) Международного пакта о гражданских и политических правах.

Согласно статье 14 Международного пакта о гражданских и политических правах каждый имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела компетентным, независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона. Таким образом, право на судебную защиту предполагает наличие гарантий, которые позволяли бы реализовать его в полном объеме и обеспечить эффективное восстановление в правах посредством правосудия, отвечающего требованиям справедливости. Одной из таких гарантий, в том числе применительно к гражданскому судопроизводству, является закрепленное в статье 123 (часть 3) Конституции Российской Федерации положение об осуществлении судопроизводства на основе состязательности и равноправия сторон. Принципы состязательности и равноправия сторон должны распространяться на все стадии гражданского судопроизводства, рассматривающие спорные правоотношения между лицами. Вопреки этому, сегодня дела о признании материалов экстремистскими, как правило, рассматриваются судами по правилам процедуры особого производства.

Согласно действующему гражданскому процессуальному законодательству особое производство представляет собой самостоятельный вид гражданского судопроизводства, отличающийся от искового отсутствием спора о праве, когда нет материально-правового требования одного лица к другому, и, как следствие этого, отсутствуют спорящие стороны с противоположными юридическими интересами.

Целью особого производства является установление правового положения гражданина, имущества (пункты 2 — 6 части 1 статьи 262 ГПК Российской Федерации), фактов, имеющих юридическое значение (пункт 1 части 1 статьи 262 ГПК Российской Федерации), но не разрешение гражданско-правового спора. Особое производство характеризуется как неисковое, одностороннее производство, так как отсутствует спор о праве и заинтересованное лицо ни к кому никаких требований не предъявляет, т.е. отсутствуют материально-правовые притязания, выдвигаемые со стороны одного из лиц, участвующих в производстве по делу, по отношению к другому.

При этом в делах особого производства возможен спор о факте, который требует судебного подтверждения, поскольку не всегда устанавливаемый судом факт является очевидным и в отношении его существования имеются противоречивые доказательства, противоположные суждения. Во всех подобных случаях суд должен убедиться в существовании или отсутствии фактов путем проверки и сопоставления имеющихся доказательств, выявления противоречий в суждениях заинтересованных лиц.

Таким образом, спор о факте в особом производстве возможен, а наличие или отсутствие факта должно быть судом установлено, если спор о факте не перешел в спор о праве или о правоотношениях между их субъектами. В силу этого имеет место процессуальная конструкция, предполагающая наличие в суде лишь одного процессуально активного субъекта — стороны по делу и, соответственно, отсутствие необходимости обеспечения состязательности и равноправия в подобном судопроизводстве.

Фактически в рамках особого производства имеет место перераспределение компетенции между судом и уполномоченным государственным органом исполнительной власти: когда для последнего, по различным причинам не связанного с наличием чьих-то притязаний, становится невозможным или затруднительным установление обстоятельств.

В случае с признанием материалов экстремистскими для нас очевидно, что ситуация обстоит иначе.

В соответствии со статьей 1 Федерального закона от 25.07.2002 N 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» (далее — Закон от 25.07.2002 N 114-ФЗ) экстремистскими материалами признаются предназначенные для обнародования документы либо информация на иных носителях, призывающие к осуществлению экстремистской деятельности либо обосновывающие или оправдывающие необходимость осуществления такой деятельности, в том числе труды руководителей национал-социалистской рабочей партии Германии, фашистской партии Италии, публикации, обосновывающие или оправдывающие национальное и (или) расовое превосходство либо оправдывающие практику совершения военных или иных преступлений, направленных на полное или частичное уничтожение какой-либо этнической, социальной, расовой, национальной или религиозной группы (пункт 3). В то же время согласно пункту 1 той же статьи экстремистской деятельностью (экстремизмом) является насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации; публичное оправдание терроризма и иная террористическая деятельность; возбуждение социальной, расовой, национальной или религиозной розни; пропаганда исключительности, превосходства либо неполноценности человека по признаку его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии; нарушение прав, свобод и законных интересов человека и гражданина в зависимости от его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии; воспрепятствование осуществлению гражданами их избирательных прав и права на участие в референдуме или нарушение тайны голосования, соединенные с насилием либо угрозой его применения; воспрепятствование законной деятельности государственных органов, органов местного самоуправления, избирательных комиссий, общественных и религиозных объединений или иных организаций, соединенное с насилием либо угрозой его применения; совершение преступлений по мотивам, указанным в пункте «е» части первой статьи 63 УК Российской Федерации; пропаганда и публичное демонстрирование нацистской атрибутики или символики либо атрибутики или символики, сходных с нацистской атрибутикой или символикой до степени смешения, либо публичное демонстрирование атрибутики или символики экстремистских организаций; публичные призывы к осуществлению указанных деяний либо массовое распространение заведомо экстремистских материалов, а равно их изготовление или хранение в целях массового распространения; публичное заведомо ложное обвинение лица, замещающего государственную должность Российской Федерации или государственную должность субъекта Российской Федерации, в совершении им в период исполнения своих должностных обязанностей деяний, указанных в настоящей статье и являющихся преступлением; организация и подготовка указанных деяний, а также подстрекательство к их осуществлению; финансирование указанных деяний либо иное содействие в их организации, подготовке и осуществлении, в том числе путем предоставления учебной, полиграфической и материально-технической базы, телефонной и иных видов связи или оказания информационных услуг.

Следовательно, суд, рассматривающий дело на предмет признания материалов экстремистскими, должен установить наличие в них призывов к осуществлению перечисленных в пункте 1 статьи 1 Закона от 25.07.2002 N 114-ФЗ видов деятельности либо обоснования или оправдания необходимости их осуществления. Для чего суду предстоит установить: с помощью экспертов (специалистов) — значение используемых автором рассматриваемых материалов, речевых оборотов и смысловых конструкций и их возможное восприятие со стороны аудитории (вопросы факта); самостоятельно — содержатся ли в тексте призывы к экстремисткой деятельности, направлены ли рассматриваемые материалы на возбуждение ненависти или вражды, разграничив при этом пределы допустимой реализации права на свободу мысли и слова и конституционно допустимых запретов (вопросы права).

Причем субъектом, на которого распространяются данные запреты в реализации права на свободу мысли и слова, в том числе печатного, при признании материалов экстремистскими, является в первую очередь их автор или иное лицо, обладающее авторскими и смежными с ними правами (далее — правообладатель), поскольку любой такой материал является результатом интеллектуальной (творческой) деятельности человека, на которые распространяется соответствующий комплекс прав, включающих в себя имущественные и личные неимущественные права. А автор или иной правообладатель исключительных прав при обнародовании таких материалов обоснованно рассчитывает и надеется на их доступность для широкого круга лиц, реализуя свое право на выражение мнения путем обнародования своего произведения. Признанием материалов экстремистскими исключается такая возможность, ограничивая тем самым, помимо права лица — владельца изъятых материалов — и права правообладателя на дальнейшее распоряжение этим материалом по своему усмотрению. В конечном счете, фактически вводится прямой запрет на реализацию права на воспроизведение, распространение результатов своей творческой деятельности в обществе, на получение доходов в виде гонорара и иных выплат; не распространяются и гарантии охраны законом результатов такой деятельности, закрепленных в части 1 статьи 44 Конституции Российской Федерации.

Таким образом, при рассмотрении дел о признании материалов экстремистскими во всех случаях имеет место спор о праве, в связи с чем они подлежат рассмотрению в исковом производстве, с признанием правообладателя в качестве стороны по делу и наделением их соответствующими, равными с прокурором, правами и процессуальными гарантиями.

Применение иного подхода, имеющего место сегодня, позволяет освободить прокурора-заявителя и суд от обязанности привлечения в процесс ответчиков в лице правообладателей этих материалов, ограничив тем самым их участие в судебном разбирательстве.

При рассмотрении подобных дел в особом производстве в силу процессуальной специфики заявитель (прокурор) освобождается от обязанности указывать ответчика (правообладателя), а суд, в свою очередь, от обязанности уведомить их о дне и времени рассмотрения. В результате правообладатель остается исключенным из процесса судебного разбирательства, несмотря на явное наличие у правообладателя разнонаправленного интереса в форме наступающих в результате удовлетворения заявления прокурора правоограничений (запрет на их издание, хранение, распространение, а также значительные репутационные издержки), подлежащие в силу части 3 статьи 123 Конституции Российской Федерации защите и отстаиванию посредством универсального принципа состязательности и равноправия сторон в судопроизводстве.

В свое время, рассматривая отдельные положения обсуждаемого нами Закона от 25.07.2002 N 114-ФЗ, Конституционный Суд Российской Федерации в Определении от 02.07.2013 N 1053-О указал, что принятие решения о признании информационных материалов экстремистскими и одновременно об их конфискации в судебном порядке, безусловно, предполагает возможность участия в соответствующем судебном разбирательстве собственника таких материалов; иначе не обеспечивались бы конституционные гарантии судебной защиты частной собственности, распространяющейся как на сферу гражданско-правовых отношений, так и на отношения государства и личности в публично-правовой сфере. Между тем в отличие от правообладателя интерес собственника изъятых материалов ограничивается, как правило, их товарной ценностью и распространяется непосредственно на количество принадлежащих ему экземпляров. В то время как интересы правообладателя материалов гораздо шире и распространяются на их содержательную (смысловую) часть, являясь при этом основным предметом спора в таких делах. Они затрагиваются во всех случаях, даже если судом не рассматривается вопрос о конфискации изъятых материалов.

В результате, допуская возможность рассмотрения дел о признании материалов экстремистскими в особом производстве, суд освобождается от необходимости привлечения лиц, чьи права напрямую затрагиваются, в качестве равной стороны по делу, тем самым не позволяет с достаточной полнотой установить обстоятельства дела и вынести законное решение, основанное на важнейших принципах состязательности и равноправия сторон в судопроизводстве. При этом, вопреки положениям статьи 67 ГПК Российской Федерации, в основу вынесенного решения закладывается, как правило, лишь экспертное заключение, инициированное и представленное в суд самим прокурором, обратившимся с заявлением в порядке статьи 13 Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности». Ведь заключение эксперта, не имея для судьи заранее установленной силы, подлежит оценке в совокупности с другими доказательствами, в том числе объяснениями самого автора или иного лица, обладающего авторскими и смежными с ними правами, на основе внутреннего убеждения судьи в том, что отсутствуют основания для сомнений в достоверности, подлинности, профессиональном уровне и полноте заключения экспертов о содержании материалов и т.д.

В системе действующего правового регулирования суд, рассматривающий дело, — исходя из необходимости обеспечения полной и эффективной судебной защиты, избежания произвольного вмешательства в право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом и соблюдения требований справедливости, разумности и пропорциональности при вынесении решения о признании материалов экстремистскими, — при принятии решения не может ограничиваться лишь позицией прокурора и письменным заключением специалистов. Иначе это чревато нарушением права на справедливое правосудие (ст. 46 Конституции РФ), и возникает риск, что такое признание будет несоразмерно конституционно признаваемым целям, закрепленным в статье 55 (часть 3) Конституции РФ.

Кроме того, рассмотрение дел о признании информационных материалов экстремистскими в отсутствие обязательного уведомления правообладателей, наряду с предусмотренной статьей 13 Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности» возможностью их судебного рассмотрения по месту обнаружения, распространения или нахождения организации, осуществившей производство таких материалов, делает практически невозможным их участие даже при формальном наличии правовой возможности инициативного вступления в процесс в качестве заинтересованных лиц в особом производстве. А предусмотренная законодательством (ч. 3 ст. 320, ч. 1 ст. 376, ч. 1 ст. 391.1 ГПК Российской Федерации) последующая возможность на любой стадии обжалования вступления в процесс лиц, чьи права, свободы и законные интересы нарушены принятыми судебными постановлениями по делу, путем подачи соответствующей жалобы на практике оказывается иллюзорной ввиду недопустимости рассмотрения вышестоящим судом жалобы в отсутствие заверенных надлежащим образом копий, оспариваемых решений, которые не выдаются иным лицам, не участвовавшим в рассмотрении дела.

Это означает, что рассмотрение дел данной категории без привлечения в процесс правообладателя приводит к нарушениям его прав на полную и эффективную судебную защиту, осуществляемую на основе равенства перед законом и судом, справедливого судебного разбирательства, состязательности и равноправия сторон, гарантируемых статьями 19 (часть 1), 45 (часть 2), 46 (часть 1), 55 (часть 3) и 123 (часть 3) Конституции Российской Федерации.

Таким образом, рассмотрение подобных дел в отсутствие правообладателя (без надлежащего его уведомления) нарушает конституционные права, в частности, права на доступ к правосудию, а также права осуществления правосудия по делу на основе состязательности и равноправия сторон.

Как представляется, данная проблема требует соответствующей правовой оценки со стороны Конституционного Суда Российской Федерации, и чем быстрее это произойдет, тем лучше.

Айдар Султанов, юрист, г. Нижнекамск.

Дмитрий Косихин, газета "ЭЖ-Юрист".

Проанализируем норму, которая признает информационные материалы экстремистскими, и предусмотренные за это преступление санкции, а также содержание экстремистской деятельности и условия привлечения к ответственности. Как законодательство и судебная практика проводят разграничения между производством, распространением и использованием экстремистами материалов в личных или научных целях?

Гипотеза или санкция

В статье 13 Федерального закона от 25.07.2002 N 114-ФЗ "О противодействии экстремистской деятельности" речь идет об ответственности за распространение экстремистских материалов, которая является публично-правовой формой ответственности.

Надо отметить, что норма, которая устанавливает ответственность за распространение публичных материалов, является сложносоставной. Так, гипотеза данной нормы содержится в различных статьях Закона N 114-ФЗ, в ст. ст. 280, 282, 282.1 УК РФ и ст. 20.29 КоАП РФ (хотя российские классики теории права учили, что разбить норму-предписание на несколько статей невозможно) <1>. Основные санкции находятся в УК РФ и КоАП РФ. В Законе N 114-ФЗ содержатся лишь дополнительные санкции, такие как признание материалов экстремистскими и опубликование этой информации в федеральном списке экстремистских материалов, а также конфискация материалов, признанных таковыми (в принципе, данные санкции могут быть и основными).

<1> Алексеев С.С. Основные вопросы общей теории социалистического права // Алексеев С.С. Собрание сочинений. Т. 3.

Включение материалов в федеральный список экстремистских материалов является не только санкцией, но и гипотезой нормы о привлечении к административной ответственности, установленной в ст. 20.29 КоАП РФ. В отсутствие факта включения материалов в федеральный список экстремистских материалов административной ответственности не наступает. То есть признание информационных материалов экстремистскими представляет собой установление одного из элементов административно-правового состава, без которого не существует административно-правовой ответственности. Фактически можно признать, что законодатель, формулируя положения об административной ответственности, согласился с тем, что описание экстремистской деятельности настолько широкое и неопределенное, что привлечение к административной ответственности возможно, когда тот или иной материал будет находиться в федеральном списке экстремистских материалов.

Безусловно, это порождает вопросы относительно соответствия законодательства о противодействии экстремистской деятельности принципу правовой определенности, который, помимо прочего, требует, чтобы правовая норма была ясной и недвусмысленной (Постановления КС РФ от 25.04.1995 N 3-П, от 15.07.1999 N 11-П, от 11.11.2003 N 16-П, от 13.12.2001 N 16-П, от 17.06.2004 N 12-П), сформулированной таким образом, чтобы адресат нормы мог уяснить, какие действия или бездействие могут быть основанием для привлечения его к ответственности (Постановления ЕСПЧ по делу "Коэм против Бельгии", п. п. 145 - 146; по делу "ОАО Нефтяная компания "ЮКОС" против РФ", п. 567). Впрочем, обсуждение данных вопросов требует отдельной статьи.

А автор кто?

Утверждение о том, что признание материалов экстремистскими является санкцией, нуждается в более подробном рассмотрении, поскольку существует точка зрения, что признанием материалов экстремистскими суд лишь "устанавливает правовое состояние материалов" . Так, в Определении судебной коллегии по гражданским делам Свердловского областного суда от 10.01.2008 по делу N 33-91/2008 была выражена следующая позиция: "В представлении прокурора Верх-Исетского района г. Екатеринбурга о признании экстремистскими информационных материалов, содержащихся в книге "А", не ставится вопрос о привлечении какого-либо лица к административной или уголовной ответственности. Фактически прокурор в представлении просит установить правовое состояние информационных материалов, изложенных в указанной книге, которое в дальнейшем может иметь юридическое значение, в том числе не только для привлечения лиц к ответственности за распространение, производство или хранение таких информационных материалов, но и для их изъятия, дальнейшего предотвращения их распространения иными лицами, что допускается в гражданском судопроизводстве по правилам особого производства" .

Однако информационные материалы - это не вещь, которая существует сама по себе, это всегда результат чьей-то деятельности, у них всегда есть автор. В связи с этим возникают вопросы: какие правовые последствия возникают для автора информационных материалов вследствие признания созданных им информационных материалов экстремистскими; можно ли рассматривать вопрос о признании материалов экстремистскими без привлечения автора?

В соответствии со ст. 15 Закона N 114-ФЗ автор печатных, аудио-, аудиовизуальных и иных материалов (произведений), предназначенных для публичного использования и содержащих хотя бы один из признаков, предусмотренных ст. 1 Закона N 114-ФЗ, признается лицом, осуществлявшим экстремистскую деятельность, и несет ответственность в установленном законодательством РФ порядке. Признание информационных материалов экстремистскими - это признание того, что они предназначены для обнародования и призывают к осуществлению экстремистской деятельности либо обосновывают или оправдывают необходимость осуществления такой деятельности (ч. 3 ст. 1 Закона N 114-ФЗ). При этом экстремистская деятельность - это действия, поименованные в ч. 1 ст. 1 Закона N 114-ФЗ.

Следовательно, признание информационных материалов экстремистскими может иметь место, только когда данный материал был предназначен для распространения, а не для личного использования. В то же время из приведенных выше норм следует однозначный вывод, что такое признание - это всегда установление факта совершения автором данного материала экстремистской деятельности. Признание информационных материалов экстремистскими является установлением противоправности действий автора и осуждением, порицанием этого автора и одновременно ограничением его свободы выражения мнений, поскольку такое признание - одновременно запрет распространения информационных материалов.

Дело техники

Законодатель в качестве общего запрета в ст. 13 Закона N 114-ФЗ указал: "На территории Российской Федерации запрещаются распространение экстремистских материалов, а также их производство или хранение в целях распространения" .

Далее законодатель специально оговорил, что производство, хранение или распространение экстремистских материалов являются правонарушением и влекут за собой ответственность только в случаях, предусмотренных законодательством РФ. Данная оговорка вызывает вопрос: нарушение общего запрета на производство, хранение и распространение экстремистских материалов не всегда является правонарушением? Лишь в строго определенных случаях? Тогда зачем нужно было формулировать общий запрет?

Полагаем, что все же законодатель здесь просто использовал неудачную юридическую технику и, намереваясь сделать ссылку на административное и уголовное законодательство, нечаянно поставил под сомнение общий запрет на производство, хранение и распространение экстремистских материалов.

Однако в публичном праве, в той его части, где ставится вопрос об ответственности, текст нормы должен быть сформулирован строго определенным образом, исключающим произвольное толкование. Правоприменитель связан буквальным написанием нормы и не вправе применять нормы об ответственности по аналогии или пытаться расширительно толковать нормы права.

Соответственно, можно утверждать, что законодатель, устанавливая, что "информационные материалы признаются экстремистскими федеральным судом по месту их обнаружения, распространения или нахождения организации, осуществившей производство таких материалов, на основании представления прокурора или при производстве по соответствующему делу об административном правонарушении, гражданскому или уголовному делу" , фактически создал норму, которая предусматривает признание экстремистскими материалов лишь при наличии специально установленных в материальном праве случаях, когда производство, хранение и распространение экстремистских материалов являются правонарушением.

Гражданско-правовой элемент

Упоминание в ст. 13 Закона N 114-ФЗ, что "одновременно с решением о признании информационных материалов экстремистскими судом принимается решение об их конфискации" , на наш взгляд, также является подтверждением того, что признание материалов экстремистскими есть мера публично-правовая, применяемая одновременно с другой публично-правовой мерой. Таким образом, конфискация - это не гражданско-правовая мера, поскольку носит не компенсационный, а карательный характер.

В главе ГК РФ, посвященной прекращению права собственности, имеется ст. 243 ГК РФ, посвященная конфискации, но она не является регламентацией санкции. Скорее, данная статья является гражданско-правовым отражением применения санкций за совершение преступления или иного правонарушения в уголовно-процессуальном либо административно-процессуальном порядке. Полагаем, что она была включена в ГК РФ по причине того, что законодатель принимал ГК РФ при еще незаконченной кодификации административного законодательства, состоявшего в то время из многочисленных подзаконных актов, включая ведомственные акты. Соответственно, в ст. 243 ГК РФ были закреплены некоторые гарантии того, что конфискация будет возможна только на основании законов и что решение о конфискации, принятое в административном порядке, может быть в последующем оспорено в судебном порядке.

На сегодняшний день данные гарантии в ГК РФ в связи с кодифицированием административного законодательства просто излишни: ст. 3.7 КоАП РФ предусматривает, что конфискация назначается только судьей <2>. В соответствии с КоАП РФ конфискация признается как основным, так и дополнительным административным наказанием (ч. 2 ст. 3.3 КоАП РФ).

<2> Султанов А.Р. О кодификации законодательства об административных правонарушениях и антимонопольном законодательстве // Закон. 2007. N 7.

Позиция КС РФ

Конфискация и порядок ее применения неоднократно рассматривались КС РФ.

В Постановлении КС РФ от 25.04.2011 N 6-П было отражено: "Гражданский кодекс Российской Федерации устанавливает, что в случаях, предусмотренных законом, имущество может быть безвозмездно изъято у собственника по решению суда в виде санкции за совершение преступления или иного правонарушения (пункт 1 статьи 243). На такое же понимание конфискации имущества - как особой меры публичной ответственности за деяние, которое по общему правилу совершено собственником этого имущества, - ориентируют и нормы уголовного и уголовно-процессуального законодательства (часть вторая статьи 2 и пункт "г" части первой статьи 104.1 УК Российской Федерации, пункт 1 части третьей статьи 81 УПК Российской Федерации)" .

Обращаясь в ряде своих решений (Постановления от 25.01.2001 N 1-П, от 27.04.2001 N 7-П, от 17.07.2002 N 13-П, Определения от 09.04.2003 N 172-О, от 07.12.2010 N 1570-О-О и др.) к вопросу о вытекающих из Конституции РФ общих принципах юридической ответственности, которые, по существу, относятся к основам правопорядка, КС РФ пришел к следующим выводам.

Как следует из ч. 2 ст. 54 Конституции РФ, юридическая ответственность может наступать только за те деяния, которые признаются законом, действующим на момент их совершения, правонарушениями. Следовательно, наличие состава правонарушения является необходимым основанием для всех видов юридической ответственности. При этом признаки состава правонарушения, прежде всего в публично-правовой сфере, как и содержание конкретных составов правонарушений, должны согласовываться с конституционными принципами демократического правового государства, включая требование справедливости, в его взаимоотношениях с физическими и юридическими лицами как с субъектами юридической ответственности. В свою очередь, наличие вины как элемента субъективной стороны состава правонарушения - общепризнанный принцип привлечения к юридической ответственности во всех отраслях права, и всякое исключение из него должно быть выражено прямо и недвусмысленно, то есть закреплено непосредственно в законе.

Таким образом, для того чтобы конфисковать информационные материалы, нужно установить виновность лица, который их создал в целях распространения, либо распространял эти экстремистские материалы, либо их производил или хранил в целях распространения. То есть создание, производство, хранение экстремистских материалов влекут ответственность лишь при наличии умысла, направленного на распространение экстремистских материалов.

Наверное, это действительно правильный подход, который разрешает проблему владения в личных целях материалами, признанными экстремистскими, в частности владения в научных целях.

В целях защиты прав и свобод человека и гражданина, основ конституционного строя, обеспечения целостности и безопасности нашего государства Федеральный закон «О противодействии экстремистской деятельности от 25.07.2005г.» №114-ФЗ (далее Закон) определил правовые и организационно-правовые основы противодействия экстремистской деятельности и установил ответственность за ее осуществление. На территории РФ запрещается распространение экстремистских материалов, а также их производство или хранение в целях распространения. Федеральным законом «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием государственного управления в области противодействия экстремизму» № 211-ФЗ от 24.07.2007г. введен правовой алгоритм борьбы с распространением экстремистских материалов. Экстремистскими материалами признаются предназначенные для обнародования документы либо информация на иных носителях, призывающие к осуществлению экстремистской деятельности либо обосновывающие или оправдывающие необходимость осуществления такой деятельности, в том числе труды руководителей национал-социалистической рабочей партии Германии, фашистской партии Италии, публикации, обосновывающие или оправдывающие национальное и (или) расовое превосходство либо оправдывающие практику совершения военных или иных преступлений, направленных на полное или частичное уничтожение какой-либо этнической, социальной, расовой, национальной или религиозной группы. Определение информационного материала как экстремистского допустимо только при наличии вступившего в законную силу решения суда. Правом на обращения в суд с заявлением о признании материалов экстремистскими наделен прокурор. В рамках подготовки заявлений прокурорами в обязательном порядке должны быть получены результаты комплексного исследования текста материала специалистами по психологии и лингвистике. Материал, признанный судом экстремистским, подлежит включению в федеральный список экстремистских материалов на основании решения федерального органа государственной регистрации. Целью признания информационных материалов экстремистскими и включения их в федеральный список является недопустимость дальнейшего распространения на территории РФ экстремистской печатной, аудио-, видео- и иной продукции под угрозой наступления установленной законом ответственности, в том числе административной и уголовной. Прокуратурой Челябинской области активно используются предоставленные Законом полномочия по обращению в суд с заявлением о признании соответствующих информационных материалов экстремистскими. В 2007- 2008г.г. прокурорами направлено в суды 7 заявлений в порядке статьи 13 Федерального закона "О противодействии экстремистской деятельности" о признании информационных материалов экстремистскими. Все они подготовлены по материалам уголовных дел, по которым вынесены обвинительные приговоры. В 2009 году решением Правобережного районного суда г.Магнитогорска. удовлетворено заявление прокурора о признании экстремистским информационным материалом листовки Русского национального движения «Русский марш – 2007», содержавшей, согласно заключению лингвистической экспертизы, прямые и завуалированные призывы, возбуждающие ненависть по национальному признаку к лицам чеченской и еврейской национальности, и унижающие эти нации. Житель г.Магнитогорска, который изготовил, размножил в количестве 50 экземпляров и распространил листовку осужден по части первой статьи 282 УК РФ.

Фанис ХАЛИКОВ

Вот уже почти 8 лет в российском правовом пространстве действует и применяется Федеральный закон от 25 июля 2002 года N 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» (далее - Закон). Принят он был в свое время под лозунгами необходимости профилактики терроризма и борьбы с ним. Однако время показало следующее. Действительных террористических атак он предотвратить не смог (последние взрывы в конце марта 2010 года в московском метро – лишнее тому подтверждение), но в то же время стал легальной основой для преследования и гонений на инакомыслящих из разных социальных слоев и групп, - политических, религиозных и т.д.

Закон выделяет несколько направлений борьбы с экстремизмом - например, приостановление деятельности и ликвидация общественных и религиозных объединений, осуществляющих экстремистскую деятельность, прекращение деятельности соответствующих средств массовой информации, признание экстремистскими информационных материалов. Именно о последнем способе и хотелось бы сказать несколько слов. Причем, в данной статье речь пойдет не о самих критериях признания тех или иных материалов экстремистскими (которые, вне всяких сомнений, сформулированы чрезвычайно широко и размыто, но это уже тема отдельного разговора), а о том, насколько легитимна с точки зрения соблюдения прав и свобод человека, гарантируемых Конституцией РФ и нормами международного права, сама процедура, в рамках которой информационные материалы (книги, листовки, статьи, сайты, аудио- и видеопродукция и т.п.) признаются экстремистскими.

В соответствии со статьей 13 Закона решение о признании материалов экстремистскими выносится федеральным судом по месту их обнаружения, распространения или нахождения организации, осуществившей производство таких материалов, на основании представления прокурора или при производстве по соответствующему делу об административном правонарушении, гражданскому или уголовному делу. Одновременно с решением о признании информационных материалов экстремистскими судом принимается решение об их конфискации. Копия вступившего в законную силу судебного решения о признании информационных материалов экстремистскими направляется в федеральный орган государственной регистрации (Минюст России), который включает их в федеральный список экстремистских материалов, подлежащий опубликованию в сети «Интернет» и в СМИ. Указано также, что решение о включении материалов в данный список может быть обжаловано в суд в установленном законодательством РФ порядке.
На первый взгляд, казалось бы, соответствующая установленная законом процедура признания материалов экстремистскими имеется. Однако, думается, что это очень поверхностный взгляд на вещи. При более пристальном рассмотрении ситуации становится ясно, что положения статьи 13 Закона являются настолько куцыми, что приходится констатировать, что по существу никакого полноценного судебного разбирательства по этому вопросу провести вообще невозможно. И остается только удивляться, что в действительности она находит свое широкое применение на практике, а список материалов, признанных экстремистскими, является весьма внушительным и при этом постоянно пополняется новыми. На сегодняшний день опубликованный на официальном сайте Минюста России федеральный список экстремистских материалов состоит из 601 позиции...

Изначально следует отметить, что совершенно не понятно, в рамках какого вида судопроизводства суды должны выносить решения о признании материалов экстремистскими. В соответствии с ч. 2 ст. 118 Конституции РФ судебная власть осуществляется посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства. Положения ст. 13 Закона сформулированы таким образом, что складывается впечатление, будто допускается вынесение соответствующего решения в рамках любого из упомянутых видов судопроизводства (кроме конституционного). Такое разнообразие уже само по себе свидетельствует о том, что никаких определенных правил судопроизводства на этот счет попросту не существует. Так оно и есть. Ни один процессуальный кодекс - ни Уголовно-процессуальный кодекс РФ, ни Кодекс РФ об административных правонарушениях, ни Гражданский процессуальный кодекс РФ - вообще не знают никаких правил, в соответствии с которыми суды могли бы признавать материалы экстремистскими, то есть они попросту не «заточены» для этой цели.
Поскольку в абзаце 4 статьи 13 Закона говорится о «судебном решении», а таковые выносятся только по так называемым «гражданским делам», практика пошла по тому пути, что суды признают материалы экстремистскими именно посредством вынесения решений. Однако само по себе это практически ни о чем не говорит, поскольку совершенно не понятно, каким образом суды рассматривают эти дела. Если они относятся к делам искового производства, то кто в таком случае должен выступать истцом, кто - ответчиком, и в чем именно должны заключаться требования истца к суду? Если их отнести к делам так называемого «особого производства», то вопросы по сути те же самые: кто обращается в суд как заявитель, кто должен привлекаться судом в качестве заинтересованных лиц, и в чем должна состоять суть заявления в суд? По сути, все перечисленные выше вопросы остаются без прямых и вразумительных ответов.

В результате, совершенно не понятно, каким образом в «делах о признании материалов экстремистскими» должны обеспечиваться основополагающие принципы судопроизводства - состязательности, равноправия сторон, а также гласности судебных слушаний, закрепленные в ст. 123 Конституции РФ. Именно вследствие непрозрачности правил судопроизводства, по которым суд может вынести решение о признании тех или иных материалов экстремистскими, данные основные принципы правосудия могут быть нарушены самым грубым образом. Что, по имеющимся данным, происходит и на практике. Что, в свою очередь, позволяет усомниться - а можно ли такого рода действо вообще признать в качестве правосудия?

Из буквального смысла ст. 13 Закона совершенно не понятно, с кем состязается прокурор в «делах о признании материалов экстремистскими». То есть кто должен оппонировать прокурору? Никаких указаний на этот счет в ст. 13 Закона не имеется. Складывается такое впечатление, что ответчиком по делу являются чуть ли не сами информационные материалы, которые и должны каким-то образом состязаться с прокурором, пользоваться своими процессуальными правами, а в последующем обжаловать неблагоприятный для себя судебный акт. Очевидно, что это абсурд, однако на такой вывод наталкивают в первую очередь сами бессодержательные положения ст. 13 Закона.

Поскольку на данный момент решения районных судов пока еще не размещаются в обязательном порядке в открытом доступе в сети «Интернет», остается лишь догадываться, кто именно состязается с прокурорами в такого рода делах, и по каким правилам судопроизводства суды выносят решения о признании материалов экстремистскими, на основании которых в последующем Минюст РФ включает их в федеральный список экстремистских материалов. Ясно одно, - такие дела судами рассматриваются сплошь и рядом, и чрезвычайно лаконичные и при этом еще и внутренне противоречивые положения ст. 13 Закона не только не являются им помехой, а, возможно, даже наоборот - только упрощают и ускоряют правосудие. Иначе, пожалуй, ничем не объяснить, каким образом в некоторых случаях некоторые суды умудряются за один день принять несколько десятков соответствующих судебных решений (а своеобразный рекорд в этом плане принадлежит Ростовскому областному суду, который 11.09.2009 г. вынес аж 34 судебных решения - см. позиции с 510 по 543 в федеральном списке экстремистских материалов, размещенном на вышеупомянутом сайте Минюста РФ).

Положения самой ст. 13 Закона сформулированы таким образом, что прокурор может просто представить в суд информационные материалы, которые он просит признать экстремистскими, а суд, в свою очередь, также может в тишине своего кабинета признать их экстремистскими, ни привлекая к участию в деле кого бы то ни было вообще. Никто даже обжаловать решение суда не сможет. Но даже если прокурор и суд, применяя принципы правосудия, закрепленные в ГПК РФ и Конституции РФ, и определяют какое-то лицо в качестве ответчика (заинтересованного лица) и вводят его в процесс, совершенно не ясно, кому именно они отводят эту роль. Лицу, у которого данные материалы были обнаружены и изъяты при их распространении, производстве или хранении? С одной стороны, вроде бы логично. Но поскольку прямых указаний на этот счет в Законе не содержится, все это может быть так, а может быть как-то иначе, и по сути остается на усмотрение прокурора и суда. Но самое главное не в этом.

Даже если какой-либо отдельный гражданин или конкретная организация, у которых данные материалы были обнаружены, и будут привлечены к участию в процессе и воспользуются всеми соответствующими процессуальными правами, во многих случаях этого будет совершенно недостаточно для признания судебного разбирательства по «делу о признании материалов экстремистскими» проведенным с подлинным соблюдением принципов равноправия и состязательности сторон, предусмотренных ст. 123 Конституции РФ, и требований ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (ЕКПЧ)

Представим такую ситуацию. У вас есть какая-то книга, которую вы храните у себя дома и время от времени почитываете. И однажды вы внезапно узнаете, что, оказывается, она на официальном сайте Министерства юстиции РФ значится в федеральном списке экстремистских материалов, о чем имеется соответствующее решение какого-нибудь районного суда города Энска. А это значит, что в соответствии с ч. 1 ст. 13 Закона распространение и хранение данной книги запрещено и преследуется по закону. То есть в одночасье вы стали правонарушителем, и при наличии особого рвения и желания правоохранительных органов, и соответствующей натяжке закона вы уже можете быть привлечены к той или иной юридической ответственности за тот простой факт, что у вас есть данная книга. Не говоря уже о том, что дальнейшие покупка, продажа, ввоз-вывоз за пределы РФ, иные способы оборота и распространения этой книги теперь запрещены по закону. При этом вы ничего не знали о судебном процессе, вас о нем никто не уведомлял и даже не собирался этого делать. Вы не знаете ни судью, вынесшего решение, ни прокурора, инициировавшего судебное разбирательство. Вам совершенно не ясно, по каким соображениям и на основании каких доказательств суд принял такое решение. Вашего мнения на этот счет никто не спрашивал и уже и не спросит. Возможно, что, к примеру, некий гр. Иванов и оппонировал прокурору, однако вы его не знаете, и вам совершенно невдомек, насколько профессионально и добросовестно он защищал данный материал (и это уже и не столь важно, поскольку результат в любом случае налицо - ведь материалы признаны экстремистскими). Таким образом, вы оказываетесь в ситуации, когда ваши права состоявшимся судебным решением затронуты, причем весьма существенно, однако вы ничего сделать с этим не можете. Безусловно, звучит все это довольно дико.

К этому можно добавить, что даже если вы каким-то образом и будете осведомлены о происходящем в суде первой инстанции разбирательстве по «делу о признании материалов экстремистскими» и обратитесь в суд с заявлением о вступлении в дело (в качестве ответчика, заинтересованного лица или третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований), нет никаких гарантий, что вас допустят на этот процесс, и вы обретете соответствующие процессуальные права. Ст. 13 Закона суд ни к чему конкретно не обязывает, и, кроме того, прямого указания на возможность обжалования определения об отказе в допуске к участию в деле процессуальный закон не содержит.
Да, остается еще возможность обжалования итогового судебного решения в вышестоящий суд на основании положений, если вам стало известно о нем своевременно, то есть в пределах процессуальных сроков на обжалование. Вместе с тем, если соответствующие сроки истекли, то возможность доступа к правосудию зависит от того, восстановят ли вам «пропущенный» срок. С учетом же того, что вы судом первой инстанции вообще не были привлечены к участию в разбирательстве и пока еще формально даже не имеете статуса лица, участвующего в деле, восстановление процессуального срока на обжалование в этой ситуации выглядит весьма проблематичным. Более того, пересмотр по вашей жалобе состоявшегося решения в суде кассационной или надзорной инстанции возможен только в том случае, если до этого оно еще не подвергалось соответствующей проверке. Однако, не исключено, что этот некий гр-н Иванов или кто-нибудь другой уже подавали соответствующую жалобу, и решение суда было оставлено в силе. В таком случае вы лишены и этой возможности, поскольку одно и то же решение не может по нескольку раз пересматриваться в одной и той же судебной инстанции.

В случае же массового распространения тех или иных материалов по всей территории России, когда число их обладателей (пользователей) исчисляется, скажем, тысячами, ситуация становится тем более ужасающей. Каждый из них в силу одного только факта владения тем или иным материалом, признанным неким судом экстремистским, вдруг стал правонарушителем (реальным или потенциальным - еще как на это посмотреть, не будем сейчас заострять внимание на данном моменте).

Ст. 13 Закона не требует привлечения к судебным процессам ни авторов (создателей) материалов, ни обладателей соответствующих исключительных прав на них, ни производителей (издательства, типографии и т.п), ни массовых распространителей, ни соответствующие торговые, транспортные, посреднические организации, участвующие в их распространении, ни импортеров, участвующих в их ввозе на территорию РФ, ни соответствующие иностранные организации, осуществляющие их производство и доставку (пересылку) на территорию России. В случае если соответствующие материалы используются в повседневной деятельности той или иной общественной, религиозной или иной организации, отражая взгляды и убеждения ее участников (членов, последователей и т.п.), они также могут быть не привлечены к участию в деле. По имеющейся информации, так в действительности и происходит. Никто из названных лиц, участвующих в массовом производстве, хранении или распространении материалов (не говоря уже о многочисленной армии отдельных владельцев и читателей материалов), не уведомляется о судебных слушаниях и не имеет возможности хоть каким-то образом повлиять на выносимое судебное решение. Ни прокурор, ни суд по буквальному смыслу ст. 13 Закона даже не озабочены выяснением цепочки лиц, имеющих отношение к данным материалам, начиная с момента их создания, и заканчивая их появлением в руках у конечных пользователей (потребителей). В результате судебные решения, самым непосредственным образом затрагивающие имущественные и неимущественные права многочисленной группы лиц, по сути выносятся заочно и втайне от них. О состоявшемся судебном решении, объявившем материалы экстремистскими, эти лица могут официально узнать только через сайт Минюста РФ, где они не обнаружат даже текста судебного акта.

В этой связи возникает лишь один вопрос - а как же быть со ст. 46 Конституции РФ, гарантирующей каждому право на судебную защиту, а также со ст. 6 Европейской конвенции, гарантирующей каждому в случае спора о его гражданских правах и обязанностях право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона? Ведь права-то всех этих лиц в конце концов очень даже затрагиваются! .... Закон это как будто вообще не интересует.

А поскольку процесс, как говорится, есть только форма жизни закона, а процессуальные права предоставляются не столько ради них самих, сколько ради защиты «материальных» прав, свобод и законных интересов, в результате такого «правосудия» нарушается не только право на судебную защиту, а также целый комплекс иных прав. В частности, могут быть существенным образом нарушены права собственности на сами материалы, право на предпринимательскую деятельность по их производству и продаже, свобода деятельности общественных или религиозных организаций (объединений), свобода мысли и слова, свобода выражения мнений, свобода совести, убеждений и свобода религии (вероисповедания) свобода литературного, художественного, научного и других видов творчества. Не говоря уже об угрозе привлечения лиц, имеющих отношение к материалам, объявленным экстремистскими, к той или иной юридической ответственности, вплоть до уголовной. Таким образом, последствия такого «правосудия» в самом деле далеко идущие.

Кроме того, следует отметить, что такая ситуация, когда какой-нибудь районный суд города Тьмутараканьска может вынести решение, на основании которого те или иные материалы включаются в федеральный список экстремистских материалов, что парализует их дальнейший оборот на всей территории России, и при этом затрагиваются права и свободы значительного и неопределенного количества лиц, находящихся в самых разных уголках нашей необъятной Родины - не поддается разумному осмыслению. Представляется, что если последствия судебного акта имеют общефедеральное значение, потенциально затрагивая права и свободы любого гражданина и любой организации, находящихся на территории Российской Федерации, такого рода акт должен выноситься самим Верховным Судом РФ. Или, по крайней мере, проходить в нем проверку в кассационном порядке, вступая в законную силу под его контролем.

На основании всего вышеизложенного, можно сделать вывод, что механизм признания материалов экстремистскими, вытекающий из ст. 13 Закона, открывает столько возможностей для произвола, что мог бы сгодиться разве что для какого-нибудь инквизиционного процесса во времена средневековья. Но что такое, оказывается, возможно в наши дни - с большим трудом поддается какому бы то ни было пониманию. Статья 13 Закона, вне всяких сомнений, противоречит множеству фундаментальных норм Конституции РФ и международного права. Соответственно, она может и, думается, должна быть оспорена в Конституционном Суде РФ. А имевшие место быть на основании ее положений случаи нарушений прав и свобод человека, закрепленных в Европейской конвенции и в Протоколах к ней, могут послужить поводом для соответствующих обращений в Европейский суд по правам человека. И, представляется, что перспективы удовлетворения таких жалоб чрезвычайно высоки.

Действующий на сегодня порядок объявления материалов экстремистскими таков, что в результате под лозунгами борьбы с экстремизмом к числу экстремистских могут быть причислены такие материалы, которые не имеют совершенно никакого отношения к экстремистской деятельности. То есть ст. 13 Закона создает благодатную почву для вынесения отдельными судьями (умышленно или просто по невежеству) откровенно неправосудных и необоснованных решений. И, как следствие, в одночасье могут быть нарушены права и свободы значительного числа лиц.

Более того, судебное решение, необоснованно и, соответственно, незаконно объявившее определенные материалы экстремистскими, само может привести к формированию в обществе экстремистских настроений. Например, если какой-нибудь суд безосновательно признает экстремистскими материалы, которые распространяются той или иной общественной или религиозной организацией и используются ею в повседневной основной деятельности, или которые изучаются их членами (участниками, прихожанами, последователями и т.п.), то такой судебный акт с последующим включением соответствующих материалов в федеральный список экстремистских, вне всяких сомнений, будет провоцировать в обществе разжигание настроений неприязни, ненависти и вражды к данным организациям и их приверженцам - по политическим, идеологическим, религиозным или социальным мотивам. Такие действия в соответствии с п. 1 ст. 1 Закона уже сами относятся к экстремистской деятельности (экстремизму). Следовательно, несправедливое судебное решение об отнесении тех или иных материалов к числу экстремистских может спровоцировать других на совершение тех или иных правонарушений или в отношении данных организаций и их последователей по мотивам идеологической, религиозной ненависти или вражды. Интересно, задумывается ли хотя бы один судья, выносящий решения о признании материалов экстремистскими, об этом?

Никто не говорит о том, что с подлинными проявлениями терроризма не следует бороться. Однако когда принимается закон, где, во-первых, говорится не о терроризме, а о некоем экстремизме, во-вторых, закрепляются размытые и расплывчатые критерии экстремистской деятельности, что при желании к таковой может быть отнесено чуть ли ни все, что угодно, а, в-третьих, закрепляются абсолютно непрозрачные и нелегитимные процедурные правила объявления чего-либо экстремистским, - в результате все это может превратиться попросту в некую охоту на ведьм...
В этой связи полагаю, что если государству все же нужна данная категория дел, в таком случае федеральный законодательный орган должен, по меньшей мере, в срочном порядке внести необходимые изменения и дополнения как в статью 13 Закона, так и иные сопряженные с нею законодательные акты (к частности, ГПК РФ), с тем чтобы для начала хотя бы сама процедура признания судами материалов экстремистскими соответствовала конституционным принципам правосудия - состязательности и равноправия сторон, гласности судебных процессов, - что позволит не допустить неоправданного нарушения прав и свобод человека, гарантированных Конституцией РФ и нормами международного права.

О признании информационного материала экстремистским

По делу № 2-3703/11

Принято Центральным районным судом г. Новокузнецка (Кемеровская область)

1. Центральный районный суд города Новокузнецка Кемеровской области в составе:
2. председательствующего Евдокимовой М.А.
3. при секретаре Василенко Н.В.
4. с участие прокурора Скорых Е.М.
5. рассмотрев в открытом судебном заседании 26 мая 2011 года в городе Новокузнецке заявление прокурора города Новокузнецка о признании материалов экстремистскими,

6. Установил:

7. Прокурор города Новокузнецка обратился в суд с заявлением о признании материалов экстремистскими, мотивируя свои требования тем, что Прокуратурой города Новокузнецка в ходе проверки информации Центра по противодействию экстремизму ГУВД по Кемеровской области о распространении членами Коммунистической партии РФ листовок с заголовком «Предательство как способ жизни», имеющих экстремистские признаки, установлено следующее.
8. Во время проведения Дата обезличенаг. первичным партийным отделением... на территории, прилегающей к рынку «...», его участниками распространялась листовка «...». В ходе проведения пикета дознавателем ОМ Номер обезличен ОД МОБ УВД по... данная листовка была изъята, вынесено Постановление о назначении лингвистического исследования с целью установления наличия в ней призывов экстремистского характера.
9. Согласно заключению от Дата обезличена исследователя, ФИО4 «в тексте листовки содержится оскорбительная лексика, использование которой усиливает отрицательную оценку правящей элиты и способствует формированию у читателя негативной установки в отношении этой группы РФ. Наличие в информации отрицательной эмоциональной оценки и формирование негативной установки в отношении определенной социальной группы являются признаками возбуждающей информации».
10. Листовка «...» была распространена на территории... ... (на территории возле рынка «...», расположенного на...).
11. Определение правового состояния информационных материалов, изложенных в указанных газетах, в дальнейшем будет иметь юридическое значение, в том числе не только для привлечения лиц к ответственности за распространение, производство или хранение таких информационных материалов, но и для их изъятия, дальнейшего предотвращения их распространения иными лицами.
12. Просит признать листовку «...» экстремистским материалом; направить Решение суда в Министерство юстиции Российской Федерации для включения листовки «...» в федеральный список экстремистских материалов.
13. Прокурор в судебном заседании на заявлении настаивал, просил признать экстремистским материалом листовку «...».
14. Суд, выслушав прокурора, исследовав письменные материалы дела, полагает, что иск подлежит удовлетворению.
15. В судебном заседании установлено, что листовка «...», распространялась в публичном месте... – на территории... ... (на территории возле рынка «...», расположенного на...).
16. Кроме того, Дата обезличена листовка «...» размещена в Интернете на сайте Новокузнецкого отделения...
17. В соответствии с заключением исследователя от Дата обезличена года в тексте листовке «...» содержится оскорбительная лексика, использование которой усиливает отрицательную оценку правящей элиты и способствует формированию у читателя негативной установки в отношении этой группы РФ. Наличие в информации отрицательной эмоциональной оценки и формирование негативной установки в отношении определенной социальной группы являются признаками возбуждающей информации».
18. В соответствии со ст. 1 ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» экстремистская деятельность (экстремизм) публичное оправдание терроризма и иная террористическая деятельность.
19. В соответствии со ст. 13 ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» на территории Российской Федерации запрещаются распространение экстремистских материалов, а также их производство или хранение в целях распространения. В случаях, предусмотренных законодательством Российской Федерации, производство, хранение или распространение экстремистских материалов является правонарушением и влечет за собой ответственность.
20. Информационные материалы признаются экстремистскими федеральным судом по месту их обнаружения, распространения или нахождения организации, осуществившей производство таких материалов, на основании представления прокурора или при производстве по соответствующему делу об административном правонарушении, гражданскому или уголовному делу.
21. Одновременно с Решением о признании информационных материалов экстремистскими судом принимается Решение об их конфискации.
22. Копия вступившего в законную силу судебного решения о признании информационных материалов экстремистскими направляется в федеральный орган государственной регистрации.
23. При таких обстоятельствах суд полагает, что требования прокурора обоснованны и подлежат удовлетворению.
24. Бесспорно установлено, что листовка «...» содержит оскорбительную лексику, использование которой усиливает отрицательную оценку правящей элиты и способствует формированию у читателя негативной установки в отношении этой группы РФ. Наличие в информации отрицательной эмоциональной оценки и формирование негативной установки в отношении определенной социальной группы являются признаками возбуждающей информации; пропаганда исключительности, превосходства либо неполноценности человека по признаку его социальной, расовой, национальной или религиозной принадлежности является экстремистским материалом.
25. Следует признать экстремистским материалом листовку «...».
26. Руководствуясь статьями 194-198 ГПК РФ, суд