Масти в ментовской зоне. Где сидят «оборотни в погонах». репортаж из «ментовской зоны». фоторепортаж

Ментовская зона — Кто там становится авторитетом. Иерархия в красной зоне

В России приговоренные к заключению бывшие сотрудники силовых органов отбывают наказание в специальных исправительных учреждения – «милицейских» или «ментовских» зонах. Здесь нет воров в законе и привычной для большинства тюрем зековской иерархии. Тем не менее, порядки в «милицейской» зоне зачастую не менее суровые.

Почему отдельно

В советское время была только одна колония для сотрудников правоохранительных органов, которая располагалась в Нижнем Тагиле. С распадом СССР и криминализацией милиции и других силовых органов появилась необходимость создания новых «ментовских» зон. Сейчас в России насчитывается пять исправительных учреждений для бывших полицейских.

Как сидят менты на зоне

Зачем создавать отдельные исправительные учреждения? Дело в том, что в обычной тюрьме так называемый бэсник (бээсник или просто БС – бывший сотрудник) не продержится и суток. Зеки, понятное дело, стражей порядка очень не любят. По криминальным понятием убийство «мента» дает основания для попадания в более высокую касту.

Силовики – сила!

На «ментовской» зоне существует своя иерархия, каждая со своими нормами и правилами поведения. Высшей кастой здесь считаются бывшие сотрудники исправительных учреждений, тюремные оперативники, а также те, кто нес службу в СИЗО. Кроме того, «элитой» считаются оперативники уголовного розыска – то есть те, кто находился на «переднем крае» борьбы с преступностью. Считается, что это видавшие виды люди, резкие и строгие, а потому перечить им – себе дороже. В камерах они занимают положение смотрящих, их слово – закон для менее «престижных» каст.

Следующими в тюремной иерархии идут сотрудники силовых органов: спецотряды быстрого реагирования, ОМОН, спецназовцы, бывшие сотрудники оперативно-розыскных групп. Прошедшие такую «школу» люди, как правило, физически развиты, морально закалены и психологически устойчивы, способны постоять за себя.

Середняки

Среднюю касту в «ментовских» зонах» составляет простой «служилый» народ – гаишники, патрульные, следователи, дознаватели и прочие. Попадают в места лишения свободы такие правоохранители в большинстве случаев из-за взяток или не слишком серьезных преступлений. Обычно стараются не высовываться, отсиживают свой срок тихо и мирно. Быть авторитетом их не прельщает, но и в низшую касту не пойдут, в случае чего могут дать достойный отпор.

По нисходящей

Ментовская иерархия на зоне

Ступень «высших» среди «низших» занимают адвокаты. Среди полицейских уважения они обычно не имеют, поскольку считаются хитрыми и ушлыми пройдохами, не заслуживающими доверия. У многих оперативников свой счет к адвокатам, которые во время следствия и суда они обещали их вытащить, при этом брали за свои услуги порой весьма внушительные суммы. В итоге отвечают за таких нерадивых защитников их коллеги по профессии, волею судеб оказавшиеся в заключении.

Самой низшей «мастью» на «ментовской» зоне являются судьи и прокуроры. Этих силовики уважают еще меньше, поскольку считают их аналогом кабинетного чиновника, толком ничего не умеющего, зато завсегда готового «попить кровушки» у простого оперативника.

Именно из прокурорско-судейской среды в таких исправительных учреждениях формируется категория «петухов». Во избежание конфликтов администрация «милицейских» зон последние годы старается сажать «кабинетчиков» в отдельные камеры.

Порядки

Свод неписаных правил в «ментовской» зоне немногим отличается от порядков в обычных колониях и тюрьмах: будь опрятным, иначе станет «чушкой», не ходи в туалет, когда кто-то принимает пищу, не лезь с расспросами о делах сокамерников.

«Чушек» («чертей») как и на обычной зоне никто не уважает. Они выполняют самую грязную работу (уборка туалетов), и спят рядом с «дальняком». Среди «чертей» практически гарантированно оказываются те, кто сел за «косячные» статьи – совращение малолетних, изнасилования и им подобные.

Работа и спорт

В отличие от обычной зоны, где для авторитетных зеков работать – это не «по понятиям», среди бээсников вкалывать принято у всех, «в отказ» не уходит никто. Еще бы, ведь работать – значит иметь шанс на условно-досрочное освобождение. Кроме того, можно «поднять» денег на посещение тюремного магазина.

Не менее важным занятием в «ментовских» зонах является спорт. Можно сказать, что в таких исправительных учреждениях процветает культ тела. Считается, что уважающий себя БС обязан содержать себя в хорошей форме, а для этого должен каждодневно тренироваться: подтягиваться, бегать и так далее. Тот, кто отказывается от спорта, считается отчаявшимся и очень быстро переходит в разряд «чушек» со всеми вытекающими последствиями.

Еще одна страсть сидельцев в «милицейских» исправительных учреждениях – юридическая переписка. Но не столько с родственниками и друзьями, сколько с различными инстанциями и правозащитными фондами. В основном это жалобы на приговор и условия содержания. Администрация таких тюрем иногда жалуется, что ежедневно приходится отправлять чуть ли не сотню подобных писем.

Милицию на зоне не любят. Поэтому, когда люди в погонах совершают преступления, мотать срок их отправляют в резервации – туда, где никто не станет мстить. Блатной жаргон делит зоны на «черные», где живут по понятиям, и «красные» – там «рулит» администрация. Зоны, где сидят бывшие сотрудники силовых ведомств и правоохранительных органов – «красные». Тамошних сидельцев называют бээсниками, то есть «бывшими сотрудниками». Их в скопинской ИК-3 около 1200 человек: следователи и участковые, омоновцы и гаишники. Здесь можно найти практически любую статью Уголовного кодекса – от неуплаты алиментов до убийства.

Сотрудники колонии говорят, с бээсниками легче – они быстрее привыкают к жизни по режиму. В их прошлой жизни были высшее образование, подчиненные и статус, поэтому откровенничать они не склонны, особенно с журналистами, а от фотокамер шарахаются.
Хасан Вашаев – исключение. Ему 38 лет, он из Чечни, высокий и плечистый, каким и должен быть омоновец. Воевал. В колонии Хасан – завхоз медицинской части. Он осужден по трем статьям – за похищение гражданина Израиля с целью получения выкупа, превышение служебных полномочий и сопротивление при задержании. Говорит, что дело на него «состряпали, а 14 лет получил потому, что не признал вину». Но на любой зоне, в том числе на этой, «невиновных» – 95 процентов. Сидеть Хасану еще долго, 9 лет.
В ожидании суда он делил СИЗО с теми, кто ненавидит таких, как он.

– Мне работники СИЗО сразу сказали: «Будешь возмущаться, скажем, что мент. И тебя грохнут. Понял?» – горячится Хасан. – В камере каждую минуту слышишь: «Да я мусоров прирежу!» Слава Богу, здоровье есть, дух есть, страх потерял в Чечне. Но все равно могут прибить. Хотя в тюрьме авторитет завоевал, меня даже смотрящим поставили. В Скопин приехал чуть ли не с понятиями. И только здесь вздохнул спокойно – оказался среди своих.

Мир тесен. А в колониях он еще тесней. В ИК-3 Хасан встретил своего бывшего сослуживца, получившего 8 лет за разбой.
Мать Вашаева умерла в 1993 году. Отец, когда сына посадили, слег с инфарктом. Хасана ждет семья – жена и две дочери. Старшей уже 7 лет, младшей в августе исполнится 6. Последний раз они навещали мужа и отца в феврале. Хасан радуется: жена снова беременна. Когда Вашаев освободится, его дочки, возможно, уже будут сосватаны (в Чечне это случается и в 15–16 лет). Хасан надеется, что зятья окажутся достойными людьми, и мечтает воспитывать хотя бы внуков.

50-летний Михаил Ермаков из Нижнего Новгорода – подполковник милиции в отставке. Служил начальником отдела областного УВД. Осужден на 14 лет за бандитизм, разбой и хранение оружия. Сегодня такие статьи в отношении правоохранителей, увы, мало кого удивляют.

Если заключенный начинает говорить, он долго и в деталях рассказывает о причинах своего заключения и об обстоятельствах уголовного дела. Но настоящие эмоции проявляются, когда вспоминает дом. Михаил Ермаков видел свою дочь всего 8 раз. Она родилась 30 сентября 2002 года. 6 ноября ее отца арестовали.

– Она знает по фотографиям, что у нее есть папа, – говорит Ермаков. – Первое время, когда жена привозила ее на свидания, она боялась меня. По телефону со мной не очень общается. Да и когда приезжает, час-два стесняется, а потом: папа, папа...
О том, что мир переживает финансовый кризис, Ермаков знает из газет, теленовостей и от супруги: поездка на свидание в колонию обходится минимум в 15 тысяч рублей. Они нужны на билеты, на продукты. Большие деньги для супруги Ермакова, поэтому женщине помогают друзья и бывшие коллеги мужа.

Москвичу Михаилу Угрюмову 54 года. В прошлой жизни он – полковник внутренней службы, начальник отдела Всероссийского НИИ противопожарной обороны. В колонию попал за взятку «в особо крупном размере» – 153 тысячи рублей. Дали 8 лет. Угрюмов тоже не считает себя виновным. И, в отличие от многих сидельцев, на свободе собирается доказать свою невиновность и добиться снятия судимости.

– Друзья и коллеги не верят, что я виновен, – повторяет он, как мантру. – Меня это радует, успокаивает и придает сил. Как жил до заключения жизнью нормального человека, так же буду жить и дальше. Постараюсь найти работу по специальности. Я квалификацию не теряю, возглавляю здесь секцию противопожарной безопасности, изучаю специальную литературу.
Михаил смотрит телевизор и читает газеты, о бойне, устроенной майором Евсюковым, знает. А недавно узнал о милиционере, который насмерть сбил беременную женщину. Но мнение о том, что происходит с милицией, высказывает осторожно: отношусь отрицательно. И всё.

В ИК-3 есть чем заняться. В швейном цехе бээсники шьют спецодежду . В столярке сколачивают беседки. Есть и небольшое производство, откуда выходит довольно неплохая тротуарная плитка. Здесь труд уравнивает уставные отношения – бывшие полковники работают наравне с бывшими сержантами. Когда заключенного оформляют на работу, никто не считает слетевшие с его погон звездочки – где нужна рабочая сила, туда и посылают.

В корпусах общежитий стоят двухъярусные кровати. К каждой привинчена бирка с фамилией, именем и отчеством заключенного, статьей, началом и окончанием срока. На тумбочках – книжки. В библиотеке есть почти полные собрания сочинений Донцовой, Устиновой и Марининой. Но их берут редко. Детективы здесь вообще не жалуют. В библиотеке объясняют: этого всем хватило на работе. Большой популярностью пользуются отечественная фантастика и «Преступление и наказание» – в заключении Достоевский читается совсем по-другому.

В этой колонии раз в год, в ноябре, устраивают дни открытых дверей. Приезжают родственники заключенных. Одно время сюда даже наведывались бывшие сидельцы с женами, но несколько лет назад такие визиты запретили.

Колония для бээсников в Скопине появилась в 2000 году – ее перевели сюда из Саратова. В какой-то момент за одной решеткой сошлись вечные враги – «красные» и «черные». Обошлось без конфликтов. Сотрудники этой колонии не считают, что причина миролюбивости бээсников – в их образованности. Да, прибыв по этапу, они быстро избавляются от словечек типа «шконка» или «параша». Но если бы администрация чуть ослабила хватку, уже через месяц по понятиям зажили бы даже менты.

В недавних обсуждениях опять возник хомячий плач: почему же "неверных ментов" сажают в отдельные зоны, а не в общие? Вот там бы ужо им отлились народные слёзки.

Давайте подумаем, а зачем они, "ментовские зоны"? Только лишь как знак заботы власти о своих оступившихся "агнцах"?

Вот вам наколки:

1. не все "зоны" в России на "воровском ходу", есть и "красные", где все живут по распорядку. Бывшему менту там будет сидеться абсолютно так же, как и всем остальным.

2. Даже на "чёрных" зонах с человека прежде всего спрашивают "за дела" , а не за профессию. У мента прежде всего спросят, кем он работал, кого посадил, занимался ли беспределом. Информацию пробьют по воле, за ложь - накажут. Даже если кого-то мент и посадил, но не по беспределу - предъявить это ему вряд ли удастся. "Это моя работа: ты убегаешь - я догоняю. Попался - вини себя", - скажет мент и будет поддержан. Прецеденты попадания ментов в общие хаты имеются, и их не мало. Особенно в СИЗО, где сидеть можно годами. Вероятность менту сразу быть "опущеным" только за то, что он мент на самом деле не велика.

3. Неужели вы всерьёз думаете, что генералам, депутатам, чиновничьей номенклатуре так уж важна судьба низшего ментовского звена: участковых, ппсников, гаишников и оперов? На воле этот ресурс эксплуатируется "элитой" на износ и тут же без сожаления выкидывается. Не проще ли было создать "зоны" для генералов и высших чиновников, а простых ментов сажать к арестантам из народа? Однако "ментовские" зоны существуют, более того, обычно как в СИЗО, так и в других МЛС бывших сотрудников стараются держать отдельно.

В чём тут подвох?
Заранее предупрежу: я ответ знаю. Интересно, догадается ли кто-то ещё)

UPD: Итак, seeker_vk04 и alex_from_kiev догадались верно
1. Менты, будучи в хате с криминалитетом, зная правоохранительную систему изнутри помогут советами юридическими, советами в противодействии оперативно-разыскной деятельности, помогут наладить связи с действующими на воле правоохранителями.
2. Будучи срощеными в СИЗО и зонах с криминалитетом - грамотные менты смогут образовать гремучую смесь: У них нет психологического ужаса или благагавения перед надзирателями: они ходили недавно в таких же погонах, они знают все их методы и уловки.
3.Долго работавших ментов нет так же страха и перед "блатными", чью психологию они знают и кого сами недавно сажали в тюрьму. Если в "чёрной зоне" окажется критическая масса бывших ментов достаточно опытных и могущих постоять за себя - может начаться резня. Вспомним "сучью войну" конца 40-вых, когда фронтовики не признали законы "воров" и стали их резать

Некоторым людям доводилось слышать про «красные зоны» в России, но немногие до конца понимают, что это за учреждения и чем отличаются от обычных колоний. На территории страны существует около 10 исправительных колоний разного режима для так называемых «бывших сотрудников». В этот перечень входят осужденные, работавшие ранее полицейскими, прокурорами, судьями, сотрудниками УФСИН. Одна из таких зон находится в городе Нижнем Тагиле Свердловской области. Учреждение квалифицируется как колония общего режима.

Структура ФСИН

Федеральная служба исполнения наказаний - довольно молодая структура, которая была создана лишь в 2004-2005 годах. Ранее ведомство относилось к МВД, а в советское время охрану режимных объектов несли даже солдаты-срочники. Сегодня УФСИН России находится под контролем Министерства юстиции РФ и выполняет функции по исполнению уголовного наказания по отношению к осужденным. ФСИНу подконтрольны все исправительные учреждения страны: колонии, СИЗО, зоны и другие материально-технические организации и учреждения.

Вот уже несколько десятков лет в России продолжают практиковать пенитенциарную систему наказаний, то есть в нашей стране осуществляется не только охрана заключенных в период ограничения их свободы от общества, но и проводятся работы по их исправлению и возвращению в ряды общества. В последние годы эта тенденция только усиливается. Руководство колоний старается создавать благоприятные условия для жизни и исправления: организуют места работы, досуга и обучения. Более того, для осужденных проводят психологические тренинги, обучают различным профессиям, приобщают к православию. На территории колонии есть возможность получать высшее образование дистанционно. Насколько эти условия выполняются и так ли они необходимы - отдельный вопрос.

Принципы разделения заключенных

Согласно законодательству, Конституции РФ, а также международным правам, существует строгое разделение осужденных по основным категориям:

• по полу - мужские и женские колонии (учреждения для беременных и матерей с детьми до 3-х лет);
• по возрасту - взрослые и подростковые колонии;
• по режиму, прописанному в приговоре - строгий, общий, колония-поселение, домашний арест, ограничение свободы, особые условия содержания, отсрочка по различным обстоятельствам;
• по принадлежности осужденного к правоохранительным органам.

Одним из важнейших критериев также является количество судимостей: осужденные, впервые совершившие убийства, а также те, кто является дважды судимым или рецидивистом. Распределение происходит еще в следственном изоляторе. Если на осужденного нет информации о судимости, делается запрос в информационный центр. В этом случае ошибка в распределении может грозить ответственному сотруднику серьезными проблемами.

Разделение по режимам

• от 14 до 18 лет; по достижении предельного возраста человека переводят во «взрослую» тюрьму;
• колонии строгого режима для первоходов;
• колонии строгого режима для второходов;
• колонии общего режима для первоходов;
• колонии общего режима для второходов;
• колонии для БСМ (бывших сотрудников милиции) общего или строго режима;
• колонии особого режима;
• тюрьмы;
• СИЗО.

Режим исправительной колонии, прописанный в приговоре, еще не говорит о том, что человек отправится в любое учреждение с подходящим режимом. Предварительно сотрудники делают запросы, выясняют, отбывал ли он раньше наказание и не является ли бывшим сотрудником. Для женщин существуют только колонии общего режима.

Необходимость такого четкого разделения обусловлена интересами самих заключенных. Впервые совершившие преступления не должны находиться вблизи от рецидивистов, равно как и подростки должны быть ограждены от влияния взрослых с криминальным прошлым. То же самое и с «красными» зонами: бывшие сотрудники могут подвергаться опасности в закрытом помещении с преступниками, с которыми, возможно, имели раньше дело.

История Нижнетагильской колонии

В Свердловской области функционируют 4 мужских и одна а также следственный изолятор. ФКУ ИК 13 Нижний Тагил расположено непосредственно в городе, что намного облегчает вопрос проезда для родственников заключенных. Лимит учреждения - 1912 человек. На сегодняшний день здесь находятся около 1700 осужденных, в основном это бывшие сотрудники силовых ведомств.

Все помнят громкие дела высокопоставленных чиновников или госслужащих, попавшихся на миллионных неправомерных сделках. Несколько лет назад даже начальник самого УФСИН Александр Реймер был обвинен в присвоение крупных средств и приговорен к 8 годам колонии. Время от времени в средствах массовой информации появляются заметки о взятии под стражу как рядовых полицейских, так и крупных начальников. Судя по всем этим заголовкам, "красные зоны" России еще долго будут востребованы. Тем не менее все же хочется надеяться на лучшее.