Имеет ли человек право на эвтаназию. Доступна ли эвтаназия детям? Что является альтернативой эвтанзии и АС

Первым начал осуществлять эвтаназию американский врач Джек Кеворкян – «Доктор Смерть». «Зачем бояться смерти? Она всё равно придет. Я прекращаю не жизнь, я прекращаю страдания», – так говорил Кеворкян. В 1989 году он разработал мерситрон – «машину самоубийства». Аппарат подавал смертельную дозу анальгетиков и ядовитых препаратов в кровь человека. Первый пациент Кеворкяна покончил с собой 4 июня 1990 года, он страдал болезнью Альцгеймера. Врачебное сообщество и власти США осудили идеи Кеворкяна. Он был лишен лицензии на медицинскую деятельность и провел несколько лет в тюрьме.

Эвтаназия сейчас разрешена в некоторых странах: Нидерландах, Бельгии, Швейцарии, Люксембурге, Канаде, в некоторых штатах США. Во многих странах, в том числе России, на Украине и в Белоруссии, эвтаназия запрещена и рассматривается как убийство.

Не везде это называется так. В ряде стран врачи помогают уйти из жизни безнадежно больному человеку или человеку, находящемуся в коме, отключая от аппаратов жизнеобеспечения пациентов, это может иметь иные названия. Или же больной сам добровольно отказывается от лечения, допустим, от искусственной вентиляции легких. Наконец, есть «милосердное убийство» – препарат, помогающий уйти из жизни, дается пациенту из жалости.

А есть и активная эвтаназия – когда не врачи прекращают страдания больного, а человек сам выбирает безболезненную смерть с помощью медицинских препаратов, выданных ему врачами.

В 2013 году в Бельгии разрешили эвтаназию без показаний – то есть когда нет физических мучений. Так ушли из жизни бельгийцы Марк и Эдмонд Вербессем, братья-близнецы, оба глухие от рождения. В 45 лет они оба стали резко терять зрение. Мужчины сочли для себя невыносимым жить в полной пустоте – и без слуха, и без зрения. И попросили применить к ним эвтаназию.

Уничтожение собственной жизни как богоборчество

У Марики тяжелая инвалидность, идет дегенерация мышц. Спортсменка прославилась, завоевав золото на Паралимпийских играх 2012 года в Лондоне в забеге на 100 метров. Но Вервут замечает: ее все видели с золотой медалью, а другую сторону этой медали, ее жизни, мало кто знает. Женщина признается, что с трудом переносит свои страдания. Кроме того, у нее завершится спортивная карьера – а жизни без спорта она не мыслит.

Незадолго перед заявлением Марики Вервут желание уйти из жизни высказала 14-летняя американка Джерика Болен. Девочка страдает спинальной мышечной атрофией. Она признается, что перенесла уже 30 операций и больше не в силах жить дальше. Подросток попросила удовлетворить ее решение об эвтаназии. Причем семья Джерики, ее мама, бабушка поддержали желание девочки.

Так имеет ли право тяжело больной человек, полностью реализовавшийся в своей жизни и фактически достигший ее смысла и цели, завершить свой земной путь добровольно раньше предписанного небесами срока? Можно ли считать добровольное самоубийство – чем, по сути, является в данном случае эвтаназия – спасительным кругом, выходом для человека?

«Православная Церковь (как и Католическая) категорически против эвтаназии, рассматривая пациента как самоубийцу, а врача – как убийцу, – замечает иеромонах Феодорит (Сеньчуков) . – Основано это суждение на принятии воли Божией, поэтому самоубийца – всегда богоборец. Не обязательно враг Божий, но всегда богоборец. И поэтому оправдан быть не может».

Другое дело, отмечает иеромонах Феодорит, что Церковь с пастырским снисхождением относится к грешникам, совершившим свой грех из-за невозможности противостоять внешним обстоятельствам: «Поэтому мы верим, что человек, возжелавший эвтаназии по причине тяжкой нестерпимой неизлечимой болезни, мучительных некупируемых болей, будет Господом помилован. Возможно, что врач, совершающий этот акт из милосердия, также будет прощен. Но вряд ли будет прощение профессиональному эвтанатору, работающему эвтанатором за деньги».

«Я уже 30 лет священник и всё больше убеждаюсь, что бывают такие ситуации, когда ответа ты не найдешь. Можно только помолиться и попросить Господа явить Свою волю, – считает протоиерей Георгий Митрофанов . – Спортсменка борется, хочет оставаться полноценной личностью, и вдруг сил у нее не хватает. Можем ли мы осуждать ее за такое решение? Нужно говорить с человеком глаза в глаза и только потом делать выводы».

Наш собеседник напоминает важную мудрость: пусть бросит камень тот, кто сам без греха. Только если ты сам безгрешен, можно категорически рассуждать о поступках других людей.

«Есть понятие „убийство“. Это всегда грех, но в то же время бывает, что людей, совершающих убийство, даже считают героями. Человек допускает грех в ситуации – в нашем мире, пронизанном злом, – когда иначе было бы хуже. Воин на поле брани, полицейский, преследующий бандитов, – люди попадают в ситуации, когда не получится по-другому. Самоубийство – случай еще более сложный. Скажем, человек идет на гибель, спасая жизнь другого, – приводит примеры протоиерей Георгий Митрофанов. – В итоге люди нарушают заповеди Божьи. Но каждый раз надо разбираться».

«Желание быть лучше Бога – это гордыня»

На врача в такой ситуации ложится серьезная ответственность. И перед пациентом, и перед собой – и перед Богом.

Гуманно ли обрекать человека на страдания? «Отвечу честно – нет, не гуманно. Гуманно, чтобы человек не страдал. Именно для этого и существует обезболивание, психотропная терапия, помощь психолога, – отмечает иеромонах Феодорит. – Нюта Федермессер как-то писала, что когда человек находится в комфортных условиях, он перестает просить эвтаназии. Мне довелось наблюдать это в Бельгии, когда пациенты с БАС выбирают жизнь на ИВЛ именно потому, что для них созданы условия максимального комфорта вплоть до морских курортов».

Медицина в целом тоже отвергает эвтаназию. «В контексте светской этики в свое время возникло понятие свободы воли пациента, поэтому ряд врачей являются явными или скрытыми сторонниками эвтаназии. Однако следует всё-таки осознавать, что желание прекратить человеческую жизнь в конечном итоге противоестественно, тем более для врача, и чаще всего за таким „милосердием“ стоит чудовищная гордыня – желание быть лучше, милосерднее Бога», – предостерегает иеромонах Феодорит.

Безусловно, ситуации бывают разные, отмечает эксперт. Скажем, терминальная стадия онкологического процесса, как правило, «характеризуется бессмысленностью активного этиотропного лечения (направленного непосредственно на онкологический процесс), поэтому его обычно прекращают, – говорит иеромонах Феодорит. – В то же время искусственное питание, различные методы, направленные на лечение синдрома „анорексии-кахексии“, часто приводят не к стабилизации состояния больного, а к продолженному росту опухоли. Поэтому в данном случае отказ от такого лечения богоборчеством не будет».

Недавно английский суд разбирал тяжбу между родителями малыша-инвалида и медицинской клиникой. Родившийся ребенок страдал спинальной мышечной атрофией – тем же заболеванием, что и 14-летняя Джерика. Джерика прожила 14 лет – и чувствует, что больше не в силах справляться с такой своей жизнью. В английской истории за ребенка решение приняли врачи. Они отключили малыша, которому было на тот момент 3,5 месяца, от аппарата ИВЛ. Против воли родителей. Но суд оправдал медиков, заметив, что действия врачей были продиктованы сильными страданиями ребенка, а надежд на улучшение его состояния не было.

Правы ли были врачи в такой ситуации? Она двоякая. С одной стороны, это гуманное отношение к малышу, жалость к нему. С другой – могли ли врачи принимать такое судьбоносное решение, кто знает, что выпало бы в жизни этому человеку, что ждало его дальше?

Врачи, которые приняли такое решение по отношению к младенцу-инвалиду, конечно, совершили грех, отмечает протоиерей Георгий Митрофанов. «Но, думаю, они и сами это понимают, они довольно ответственные люди, раз они вмешались в такую серьезную ситуацию. Да, родительские чувства понятны. Но, возможно, врачи уже знали перспективу, и они не поддались на благородный порыв родителей». И нужно молить Бога, чтобы не оказаться в этой ситуации – ни в качестве родителей, ни в качестве врача.

Достоевщина внутри нас

Позиция консервативных биоэтиков, как и Церкви, – однозначно отрицательное отношение к эвтаназии, и это традиционно для медицинской этики, напоминает Ирина Силуянова, заведующая кафедрой биомедицинской этики Российского государственного медицинского университета, доктор философских наук . «Это было сформулировано впервые еще Гиппократом в его клятве врача: „Я не дам никому смертельного средства и не покажу пути для такого замысла“. Действует великий моральный принцип „Не убий“. Врачам вменяется в обязанность сохранять жизнь».

Для врача, напоминает Ирина Силуянова, такое решение – помочь пациенту уйти из жизни – тоже ведь дается непросто. И потом это скажется на его судьбе, психологическом состоянии. «Идея спортсменки Марики Вервут об эвтаназии – это, конечно, ее решение. Но оно не должно обременять других людей, в том числе врачей, чтобы они не совершали аморальные безнравственные действия, хотя это и легализовано на уровне закона».

Английский эпизод, считает эксперт, отражает новую либеральную тенденцию в европейской цивилизации, которая противостоит традиционным принципам медицинской этики: происходит легализация права человека на уход из жизни и признание за врачами права участвовать в этих убийственных мероприятиях. То, что врачи не учли мнение родителей, что само по себе противоречиво, и приняли решение завершить жизнь ребенка самостоятельно, – умаляет их собственное достоинство, убеждена Ирина Силуянова. «Нарушен строй миропонимания и в этом можно ожидать любого абсурда».

Почему вообще людям так легко приходят мысли об уходе из жизни? Ирина Силуянова убеждена, что лет сто назад ни взрослому человеку (как Марике Вервут), ни подростку (как 14-летней Джерике) такие бы идеи в голову не пришли. «Люди и тогда болели не менее тяжело. Я думаю, происходящее – свидетельство наступления такого сознания, о котором говорил еще Достоевский: если мы признаем, что Бога нет, то всё позволено».

Между прочим, напоминает профессор университета имени Пирогова, первыми эвтаназию узаконили в начале 90-х годов Нидерланды, и это проходило под лозунгами красивой достойной смерти. «Но оказалось, что людьми, которые продвигали идею легализации эвтаназии, были представители медицинских страховых компаний, которым было невыгодно долгое и дорогое содержание безнадежно больных людей. Получается, в основе этой идеи – не гуманистические принципы, а чисто финансовые интересы”. Разговоры о гуманности и достоинстве эвтаназии – сомнительные вещи. «Нам надо вскрывать их подлинную сущность. И работать, конечно: улучшать качество медицинской помощи. Создавать новые препараты. Наличие таких тяжелых пациентов – это стимул для развития медицины. Мы должны помогать им».

Просьба об эвтаназии – это, на самом деле, просьба о помощи

Руководитель Первого Московского хосписа Нюта Федермессер хорошо знает о просьбах “сделать последний укол” и неоднократно объясняла разницу между желанием умереть и желанием не испытывать боль: “Сегодня в любом российском хосписе пациенты при поступлении зачастую просят докторов сделать им какой-нибудь укол, «чтобы это кончилось». Это просьба не человека, желающего умереть, а человека, который больше не может терпеть боль. Как только ты даешь ему должное обезболивание, убираешь немного одышку, снимаешь отеки, делаешь так, чтобы приступов рвоты было не 60, а 3 в день, – ему становится легче. Через три дня больной привыкает к тебе и начинает чувствовать, что он не один, что есть люди, которые никогда не скажут ему: «Я вам больше ничем не могу помочь». И он больше не просит сделать ему укол, который лишит его жизни” – объясняла Нюта Федермессер в своем блоге.

“Жажда жизни у пациентов хосписов есть. Если они и просят об эвтаназии, то на самом деле, они просят о помощи – и взрослые, и дети” – уверена Федермессер.

“В моем представлении эвтаназия – это такой способ помощи, который оставляет неизбывное чувство вины и у родственников больного, и у врачей. Они не смогут до конца жизни в своей голове уложить правильность содеянного. Мы все-таки живем в христианском мире, с христианской моралью. Пока об эвтаназии говорить рано, я в нее не верю”, говорит руководитель хосписа.

14-летняя чилийская девочка, страдающая крайней формой кистозного фиброза просит главу государства разрешить умереть.

Валентина Маурейра, которой поставили диагноз муковисцидоз еще в младенчестве, недавно выложила на своей странице в Facebook очень эмоциональное видео — обращение с просьбой о встрече с чилийским президентом Мишель Бачелет.

«Меня зовут Валентина Маурейра, мне 14 лет, и я страдаю от муковисцидоза», — говорит подросток в видео, которое она сняла с помощью мобильного телефона в больничной палате. «Мне нужно срочно поговорить с президентом, потому что я устала жить с этой болезнью, и она может разрешить сделать мне инъекцию, которая позволит мне навеки заснуть». Видео, опубликованное в феврале 2015 года, сразу стало вирусным на Youtube.

Представитель правительства Чили сказал, что законы страны, запрещающие суицид, также запрещают президенту удовлетворить просьбу Валентины. Но подростковая отчаянная просьба всколыхнула 20-тимиллионную южноамериканскую нацию. Хештег #valentinamoureira стал топовым в чилийской зоне Twitter. Видео девушки вызвало массу споров о том, должна ли быть легализована эвтаназия в стране, большинство граждан которой являются католиками.

Президент Бачелет, которая также работала врачом-педиатром, в конце концов выделила час своего времени на то, чтобы нанести визит Валентине.

Муковисцидоз - неизлечимое генетическое заболевание, больные которым страдают от закупоривания легких и других внутренних органов толстым слоем слизи. Валентина, весящая всего 35 килограммов, дышит с помощью аппарата и получает питание через трубочку. Причиной ее просьбы в эвтаназии послужила также смерть другого больного муковисцидозом в той же больнице месяц назад».

2. Неизлечимо больная жена, переехавшая в Орегон, чтобы иметь возможность умереть по собственной воле

В ноябре 2014 года Британи Мейнард, неизлечимо больная женщина, решившая покончить счеты с жизнью по законам штата Орегон, умерла в собственном доме от смертельной дозы барбитуратов. Она написала прощальное письмо на своей страничке в Facebook.

Мейнард и ее муж Дэн Диаз привлекли внимание общественности месяцем ранее, рассказав на всю страну о том, что решили воспользоваться правом, провозглашенным в штате Орегон, которое позволяет неизлечимо больным людям умереть по собственной воле от смертельной дозы наркотиков, предоставленных врачом. Пара переехала в Орегон из Калифорнии именно из-за этого закона, который был принят в 1994 году.

У Мейнард обнаружили рак мозга - глиобластому 4 степени - в январе 2014 года и предсказали 6 месяцев жизни. Ее решение покончить с жизнью усилило споры между сторонниками права на смерть и теми, кто против самоубийства. Перед ее смертью ее кампания подверглась жесткой критике, однако ее сторонники провозгласили ее поступок очень смелым.

Неразлучная в течение 50 лет брака пара Джордж и Бетти Самбиас из Канады хотели умереть вместе. Они хотели стать первыми мужем и женой, совершившими одновременное самоубийство с официального разрешения. Они снялись в документальном фильме Джона Зарицкого в 2007 о самоубийцах. Хотя самоубийство и не является законным в Канаде, они надеялись умереть с одобрения правительства Швейцарии.

Просьба пары была необычна тем, что, в то время как Джордж Камбиас страдал от болезни сердца, Бетти Камбиас была в полном здравии. Людвиг Минелли, директор швейцарской группы помощи самоубийцам «Дигнитас», обращаются в администрацию кантона Цюрих, чтобы там врачам дали право выдать смертельные наркотики здоровым людям. В случае с семейством Камбиас прошение было отклонено.

Однако в 2009 году произошел странный поворот событий: Бетти Камбиас заболела раком и умерла, а Джордж все еще продолжает жить со своей болезнью сердца.

В 2001 году пара близнецов.Марк и Эдди Вербессем, родившиеся глухими, были убиты бельгийскими врачами после обращения с просьбой об эвтаназии из-за того, что они скоро должны были ослепнуть.

В этом уникальном случае для законодательства страны относительно эвтаназии, 45-летние братья из Антверпена не могли пережить даже мысли о том, что больше никогда не увидят друг друга. В декабре 2014 года, после жизни, прожитой вместе, их усыпили смертельной инъекцией в больнице при Брюссельском университете в Джетте.

Их случай горячо обсуждался, так как близнецы не испытывали сильных болей, а также не были неизлечимо больны. Оба близнеца работали сапожниками и жили в одной квартире. Дэвид Дюфор, врач, проведший эвтаназию, заявил, что близнецы приняли решение, находясь в «полном сознании».

В сентябре 2014 года осужденному убийце и насильнику, утверждавшему, что жизнь в тюрьме приносит ему невыносимые психологические страдания, было предоставлено право умереть согласно либеральным Бельгийским законам об эвтаназии. Случай послужил причиной подачи еще 15 похожих запросов от других заключенных.

Возможность покончить счеты с жизнью официально с помощью врача появилась у бельгийцев в 2002 году.

Франк Ван Ден Блеекен, 50-летний отбывающий пожизненный срок за изнасилование и убийство, утверждал, что он никогда не может совладать со своими страшными порывами и поведет всю жизнь в тюрьме. Он был заключен на 30 лет, а три года назад обратился за разрешением умереть. Комиссия, которая оценивает каждый случай, предложила ему психологическую помощь, но, так как та оказалась бесполезной, в конце концов удовлетворила его просьбу.

Он должен был быть умерщвлен в январе 2015 года, но решение было внезапно отменено после того, как доктора отказались делать эвтаназию.

Эвтаназия убийцы была решительно осуждена семьей его жертвы. Две старшие сестры Кристианы Ремакль, 19-летней девушки, которую изнасиловал и задушил Ван Ден Блеекен, когда она шла домой с вечеринки в канун Нового года на 1 января 1989, попросили заставить убийцу и дальше «томиться в тюрьме».

В 2013 году в штате Индиана, мужчина, у которого была парализована левая сторона от плеча и ниже после случая на охоте, выбрал отключение от аппарата поддержания жизни через два дня после инцидента. Тимоти Бауерс, 32-летний житель Декатура, охотился на оленей, когда на него упал огромный кусок дерева и нанес ему многочисленные повреждения.

Неспособному двигаться и подключенному к аппарату искусственного дыхания, Бауэрсу, семья сообщила о том, что он никогда не сможет ходить и жить будет в больнице. По словам его сестры, они просто спросили, хочет ли он этого? И он ответил, что не хочет. Врачи повторяли ему этот же вопрос и неизменно получали тот же ответ. Так что те отключили его от аппарата искусственного дыхания и он умер пятью часами позже.
Бауэрс женился всего за три месяца до этого случая и оставил здесь беременную жену, Эбби, пасынка Грега Шивли и малыша Бауэрс. Было заявлено, что перед решением умереть он разговаривал со своей беременной женой о том, как избежать жизни в коляске.

7. Бельгиец, принявший эвтаназию после неудачной операции по смене пола.

В 2013 году 44-летний Натан, урожденная Нэнси Верхельст, получил разрешение на эвтаназию с помощью смертельной инъекции на основании «невыносимых психологических страданий».

Вим Дистельманс, специалист по раковым заболеваниям, который проводил эвтаназию - именно тот доктор, который годом ранее делал инъекции тем братьям-близнецам.

Мистер Верхельст проводил гормональную терапию после мастэктомии и операции по созданию пениса. Но «ни одна из этих операций не сработала так как надо было».

Проводимая врачами эвтаназия является законной только в трех европейских странах - Голландии, Бельгии и Люксембурге.

В 2000 году французская учительница Шанталь Себир, находясь на пенсии, получила диагноз эстезионейробластома - это редкая форма рака, насчитывающая всего около 200 зарегистрированных случаев за последние 20 лет. Себир отказалась от лечения, не желая принять риск операции и терапии, и стала бороться за право умереть с помощью эвтаназии.

В марте 2008 года французский суд отклонил прошение 52-летней бывшей учительницы и матери троих детей. Мадам Себир просила права на смерть с помощью врача, а не самоубийство.

Несколькими днями позже обезображенная женщина нашла свою смерть в собственном доме. Аутопсия показала, что причиной смерти не была естественная причина. Анализы крови показали высокое содержание наркотика пенобарбитала, барбитурата, который не купишь во французской аптеке, но который используют в других странах для проведения эвтаназии.

Две недавние кончины — французской учительницы и бельгийского писателя - стали поводом для очередных дискуссий о легализации эвтаназии. Известный писатель Хьюго Клаус (Hugo Maurice Julien Claus , 1929-2008), страдавший начальной стадией болезни Альцгеймера , решил воспользоваться своим правом на эвтаназию . В Бельгии она разрешена, и его просьбу удовлетворили. Француженка Шанталь Себир (Chantal Sébire, 1955–2008), 8 лет страдавшая от редкого онкологического заболевания (опухоли верхних дыхательных путей), потерявшая обоняние , зрение , испытывающая невыносимые боли и психологические страдания, обращалась с просьбой об эвтаназии в различные инстанции. Она выступала в суде, плакала, умоляла. Ей отказали, потому что во Франции , как и в подавляющем большинстве стран, эвтаназия запрещена. Точнее, разрешена только пассивная эвтаназия. Это значит, что больной может лишь отказаться от поддерживающей терапии - лекарств, продлевающих его жизнь. Несчастная женщина умерла. Первоначальная версия прокуратуры о том, что смерть была вызвана естественными причинами, оказалась сомнительной из-за наличия в крови Шанталь барбитуратов , которые не применялись в её лечении, но используются при эвтаназии.

Три родинки на лице земного шара - места, где юридически разрешена активная эвтаназия , когда врач по желанию человека помогает ему уйти из жизни, - Нидерланды (эвтаназия легализована в апреле 2002 года), Бельгия (в сентябре 2002 года) и штат Орегон США (в 1997 году). Не так давно к ним присоединился Люксембург . В феврале этого года с незначительным перевесом голосов в парламенте был принят законопроект, легализующий эвтаназию, он должен вступить в силу летом этого года.

Спасибо за убийство

Законы стран-пионерок в значительной мере отличаются. В Нидерландах об эвтаназии может попросить даже ребенок старше двенадцати лет. При этом ему не обязательно быть неизлечимо больным. Достаточный повод - субъективно оцененные невыносимые страдания физического или психического характера, являющиеся результатом болезни или травмы. С недавних пор для эвтаназии детей от 12 до 15 лет требуется согласие родителей (раньше не требовалось), более старшие подростки вправе решать этот вопрос самостоятельно.

В Бельгии несовершеннолетние не могут требовать эвтаназии. Законы Нидерландов и Бельгии имеют существенные отличия в отношении обязанностей врача, требований к состоянию здоровья пациента и процедуры подачи прошения. Хотя закон об эвтаназии и был принят в этих странах почти одновременно, в Нидерландах он лишь легализовал широкую практику, существовавшую и ранее, в Бельгии же открыл новый вариант взаимоотношений между врачом и пациентом. Каждый день в Бельгии один человек расстается с жизнью , используя право на эвтаназию. В Нидерландах - пять-шесть человек ежедневно.

Туризм самоубийц

Интересный «роман» с эвтаназией у швейцарского права. В голландско-бельгийском варианте (когда врач вводит больному летальную дозу препарата) эвтаназия в Швейцарии не разрешена. Но именно в этой стране существует явление, названное «туризм самоубийц» , поскольку там юридически дозволена «помощь самоубийству», если «помощник» не имеет выгоды от содеянного. И существуют организации, которые такую помощь оказывают. Разница заключается в том, что человек, желающий умереть, обязан сам проделать последнюю процедуру - сделать инъекцию или выпить препарат. А сотрудники этих организаций только дают препарат и определяют смертельную дозировку, но не вводят его. Очень больным людям, не способным принять лекарство, предоставляются желудочные зонды. Постановлением швейцарского федерального суда от 1 февраля 2007 года психически больные люди получили право просить помощи для совершения суицида. «Нельзя отрицать, что неизлечимое, продолжительное и серьезное психическое заболевание, как и физический недуг, может приводить к таким страданиям, что человек не видит дальнейших жизненных перспектив», - говорится в решении суда.

Прощальный укол

Если в случае «помощи самоубийству» смертоносный препарат часто пьют, для активной эвтаназии такой вариант используется крайне редко, ведь пациента может стошнить. Микстура обычно имеет мерзкий вкус и большой объем, а действует медленно. Более надежным и быстрым, а потому и гуманным средством расставания с жизнью считается инъекция.

Производные барбитуровой кислоты (барбитураты) в больших дозах должны вызывать не только кому, но и спазмы дыхательных путей, которые и приводят к смерти. Но, как выяснилось, иногда спазмов приходится дожидаться до пяти дней. Поэтому теперь барбитураты применяются только в комбинации с другими препаратами. Врач вводит барбитурат в качестве анестезирующего препарата, дожидается глубокого засыпания пациента и вторым уколом впрыскивает большую дозу вещества, расслабляющего мышцы. Блокируется сигнал, идущий от нервных волокон к скелетной мускулатуре, в частности, перестают сокращаться мышцы диафрагмы, межреберные мышцы, дыхание прекращается. Противники эвтаназии утверждают, что этот вариант не гуманен. Умирающий может чувствовать удушье и сильные боли, но из-за полной неподвижности его тела никто из окружающих об этом не подозревает.

Второй вариант - после введения барбитурата и погружения пациента в глубокий наркоз врач вводит препарат, останавливающий сердце . Но при такой схеме у умирающего случаются конвульсии, что никак не сочетается с понятием «легкая смерть».

Как показала практика прошедших лет, другие агенты меньше подходят для эвтаназии. Например, возможно использование опиатов (кодеин , морфин и другие), но многие пациенты уже «сидят на наркотиках » (их употребляют для обезболивания). У больных появляется привыкание, и для них даже огромные дозы оказываются не смертельными. Бывали случаи из разряда чёрного юмора - человек попрощался с родней и приготовился умереть, доктор вколол смертельную дозу наркотика, больной засыпает с блаженной улыбкой (наконец-то эти невыносимые боли прекратятся навсегда!), все собравшиеся ждут, врач держит руку на пульсе умирающего человека, проходит 20 минут и… пациент просыпается в полном сознании в разгар поминальных речей.

Новости партнёров

МОСКОВСКАЯ ГУМАНИТАРНО-СОЦИАЛЬНАЯ АКАДЕМИЯ.

ЮРИДИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ

КАФЕДРА ГОСУДАРСТВЕННО-ПРАВОВЫХ ДИСЦИПЛИН.

Курсовая работа по конституционному праву на тему:

«Право человека на эвтаназию»

Работу выполнил

студент II курса группы Ю 201

Теванян А. А.

Научный руководитель

к. ю. н., доцент Булаков О. Н.

Москва 2002.

Введение………………………………………...………………………………….....3

1. Право на жизнь и право на смерть…………………..……………………….…4

2. Понятие и способы эвтаназии………………………..………………………….8

3. «За» и «против». Этическая оценка эвтаназии………………………………..12

4. Философская оценка эвтаназии…………………………………………….….15

5. Уголовно-правовой аспект эвтаназии………….………………………….…..18

Заключение……………………………………………….……………………….…23

Список использованной литературы…………………………………………....…24

Введение.

Первоначально, выбрав тему эвтаназии, я был глубоко убеждён, что такая практика нашему обществу просто необходима. Однако, рассмотрев все аргументы и контраргументы, которые удалось найти, мне пришлось изменить свою точку зрения и признать, что вопрос этот не такой уж и простой.

Явление эвтаназии произошло с развитием общественного прогресса, а в частности науки и техники, связанной с поддержанием жизнедеятельности тяжело больных людей. Актуальность этой темы трудно преувеличить, во-первых, из-за того, что она связана с самым дорогим, что есть у человека, с его жизнью. Во-вторых, по причине малоизученности данной проблемы в трудах учёных-юристов и незакреплённости в государственно-правовых актах страны.

Основная задача курсовой работы – глубже понять что такое эвтаназия, её значение в мировой практике и в практике нашей страны, рассмотреть эту проблему с разных позиций: юридической, нравственной, этической, выработать свою точку зрения по поводу разрешения данной проблемы.

Право на жизнь и право на смерть.

На первый взгляд название этой главы курсовой работы может показаться странным: стоит ли писать о праве на смерть, она и так придёт к изголовью любого из нас в положенный срок. Это верно, однако не менее верно и то, что технический, научный, культурный прогресс общества шагает рядом и вперемежку с жизнью и смертью. От катастроф и преступлений сейчас гибнет значительно больше людей, чем в иные времена даже от войн. Увеличивается, а не уменьшается количество самоубийств. И это происходит в цивилизованном обществе, в основном среди людей, которые не испытывают нужды в удовлетворении элементарных физиологических потребностей. Видимо, отнюдь не эти причины толкали на самоубийство Хемингуэя, Маяковского и др. К мысли о добровольном уходе из жизни человек приходит через нравственные страдания, которых оказывается в нашем мире не меньше, если не больше, чем в суровом и мрачном средневековье. Между тем за несколько последних десятилетий учёные-правоведы не проявляли интереса к этим сторонам жизни. Да и сама тема смерти считалась не актуальной в рамках того общества, которое мы строили. Долгое время не публиковалась статистика не только самоубийств, но и убийств. В общем, в этом разделе социологии права царило полное затишье .

«Каждый имеет право на жизнь» , так гласит часть 1 статьи 20 Конституции Российской Федерации. В диспозиции этой правовой нормы, на первый взгляд, всё предельно понятно и ясно, каждый имеет неотчуждаемое право на существование и может пользоваться им или не использовать его , тем более, что статья 2 Конституции РФ говорит нам: «…Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина обязанность государства» . Но отсюда следует, что конституция, закрепляя право на жизнь, косвенно закрепляет и право на смерть. Это вытекает логически.

Именно этой точки зрения придерживаются теоретики в области проблем прав человека Дмитриев Ю. А. и Шленева Е. В. Основным их доводом является логический подход к рассмотрению конституционно-правовой нормы, проистекающий из демократизма ныне существующего Верховного закона страны. «Конституционное установление права на жизнь логически означает юридическое закрепление права человека на смерть. Очевидно, раз право на жизнь относится к числу личных прав человека, его реализация осуществляется им индивидуально и самостоятельно, независимо от воли других» .

В свете такого освещения проблемы трудно с ней не согласиться, тем более поспорить с её обоснованием. Но не всё так просто. Пять слов написанные в ч. 1 ст. 20 , какую бы смысловую нагрузку они не несли, не могут описать нам всего многообразия человеческих взаимоотношений, тем более, что социум, с развитием информационного века, даёт такие новые виды правоотношений, которые регламентировать моментально весьма проблематично.

Но все-таки, какие правомочия даёт нам «право на смерть». Если учитывать, что это добровольное и самостоятельно реализуемое право, то в голову приходит только одно право – «право на самоубийство». Но и здесь мы можем найти прямо противоположную точку зрения: профессор Ковалев М. И. в своей статье «Право на жизнь и право на смерть» даёт исчерпывающий разбор понятия самоубийство. Автор статьи приводит в пример жизненные случаи, на основании которых доказывает, что лишение себя жизни не во всех случаях может быть добровольным и даёт своё определение самоубийства. «Под самоубийством следует понимать собственноручное, сознательное и добровольное лишение себя жизни по любым причинам, кроме случаев сознательного воздействия на человека со стороны других лиц, под влиянием которого он принимает решение уйти из жизни не добровольно, а в силу безвыходной ситуации, сложившейся по воле этих лиц» .

Ознакомившись с обеими точками зрения можно сделать вывод, что единогласия здесь нет, да и быть не может. Проблема отношения человека к своему (да и не только) праву на жизнь изучается не первый год, да и не первое тысячелетие (вспомним хотя бы Раскольникова у Достоевского).

Другая сторона медали – это соотношение права человека на жизнь и прав государства. Право на жизнь это специфичное неотъемлемое право, которое не подлежит ограничению (вопрос смертной казни, будет рассмотрен немного позже). Это право провозглашается всеми международно-правовыми актами о правах человека и почти всеми конституциями стран мира и охраняется законом .

Человек не может, независимо от других субъектов, в частности от государства, осуществлять своё субъективное право на жизнь. Всё время своего существования он сталкивается, зависит от действий других лиц. Начиная с родильного дома и заканчивая кладбищем, человек вступает в те или иные взаимосвязи с государством, и не только в его воле решать, независимо от других субъектов, своё субъективное право на жизнь. Следует сказать, что момент этот весьма спорный, и одни могут сказать, что осуществление человеком своего права на жизнь не зависит от кого бы то ни было, но это не так. Допустим ситуацию, в которой смертельно больной человек желает причинить себе вред, хочет уйти из этой жизни, однако в силу известных причин (пример, паралич) не может этого сделать сам. Болезнь приносит ему нравственные и физические страдания, он молит об эвтаназии, но никто не в праве ему помочь, так как только в праве больного определить своё субъективное право на жизнь. На этом примере видно, что такое исключение как эвтаназия может поколебать устойчивость даже института личных прав человека. Роль государства здесь выражается в возможном закреплении права на эвтаназию. Право человека на осуществление эвтаназии выступает своего рода гарантом ст. 21 Конституции РФ, ведь психические и физические страдания человека умаляют его достоинство. Хотелось бы согласиться с французским теоретиком в области прав человека Ж. Нива: «Права человека мыслимы только в контексте других прав: в частности прав государства. Если не признать по-настоящему автономию каждого человека, то отпущенные ему права будут лишь фикцией» . Вышесказанным, я ни в коем случае не хочу обозначить, что права личности должны растворяться в правах государства, как это было во времена не столь давние, когда понятие права вращалось вокруг понятия государство; личность обладала лишь бесчисленными обязательствами по отношению к нему. Причём, если обязанности эти были безусловными, то права личности неотъемлемыми, увы, не были.

Ещё одним специфическим вопросом, касательно права на жизнь и права на смерть, является вопрос о смертной казни. Смертная казнь представляет собой юридически определённый предел действия права на жизнь и один из видов уголовно-правовых последствий за преступное деяние, совершенное преступным лицом, поэтому данный вопрос далее рассматриваться не будет, т. к. выходит за рамки вопросов данной работы.

Исходя из вышеизложенного можно натолкнуться на мысль о том, что право на жизнь, не охватывающее право на смерть, на самом деле уже выступает не как правило, а как обязанность жить. Подобный упрёк справедлив. Если допустить, что человек не только имеет право, но и обязан жить, то невыполнение такой обязанности должно повлечь ответственность, как это происходит в других случаях невыполнения обязанностей. Кроме того, обязанности жить должна была бы соответствовать обязанность подвергаться медицинскому вмешательству в случаях, когда жизнь человека находится под угрозой. Однако, согласно Основам законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан 1993 г. (с последующими изменениями и дополнениями), необходимым предварительным условием медицинского вмешательства является информированное добровольное согласие гражданина (ст. 32). Гражданин или его законный представитель имеют право отказаться от медицинского вмешательства, либо потребовать его прекращения, за исключением случаев, когда гражданин страдает заболеванием, представляющим опасность для окружающих, или тяжёлым психическим расстройством, а также, когда лечение осуществляется в отношении лиц, совершивших общественно опасные деяния (ст. 33, 34 основ законодательства РФ об охране здоровья). Следовательно, нет никаких правовых оснований обязать человека, страдающего тяжёлой, угрожающей его жизни болезнью, например раком, подвергнуться лечению. Не служит ли в данном случае возможность отказа от лечения косвенным подтверждением «установленного в законе» права на смерть? И должны ли мы косвенно признавать лицо, отказавшееся от лечения самоубийцей? Напомню, что в современном уголовном законодательстве нигде не содержится запрета на самоубийство.

Далее я попытаюсь подвести логический итог вышесказанному. Нет никаких веских аргументов против того, чтобы провозгласить, что человек имеет право на жизнь и на смерть. Оба эти человеческие права настолько тесно связаны друг с другом, что являются как бы двумя сторонами одной медали и отделение одного от другого сразу же влечёт вопросы, и если с правом на жизнь ещё более или менее всё понятно, то с правом на смерть возникает масса вопросов. Что касается суицида, следует понимать, что это область взаимодействия человека со своей судьбой, а не общественные отношения и закрепление права на смерть не решит, на мой взгляд, никаких проблем. Человек не станет сверяться с Конституцией, находясь на грани жизни и смерти, совершая самоубийство. Количество суицидов не изменится, а единственный сдвиг, который произойдёт - это общественный резонанс вокруг этой проблемы. Здесь хотелось бы согласиться с мнением профессора М. И. Ковалева, что данный вопрос требует не правового закрепления, а выработки определённого принципа, неписаного правила. Можно спросить, каково же здесь место и какую роль играет государство? По-моему, роль государства здесь выражается в поддержке и закреплении сущности человека, как совокупности всех общественных отношений.

Понятие и способы эвтаназии.

В настоящее время юристов, медиков, да и всё современное общество волнует целый ряд вопросов, ответы на которые до сих пор не найдены. Вправе ли человек распорядиться своей жизнью и вовсе отказаться от неё, обратившись к медицинскому работнику с просьбой о прекращении лечения в случае угрожающего жизни заболевания или состояния? Если пациент имеет на это право, то может ли врач, профессия которого обязывает его до конца бороться с болезнью, способствовать жизни, не прерывать её, удовлетворить просьбу больного? Правомерно и гуманно ли отказывать безнадёжно больному в его просьбе прекратить раз и навсегда его страдания? И не будет ли такой отказ расценен как применение к лицу пыток, насилия, жестокого или унижающего человеческое достоинство обращение, запрещенное международным правом и национальным правом многих современных государств? Это лишь небольшой круг вопросов, ответы на которые надо найти, чтобы решить такую глобальную проблему как гуманность применения эвтаназии.

Анализ обозначенных вопросов предполагает необходимость определить понятие эвтаназии, оно должно быть очень чётким и исключать двусмысленности. Эвтаназия (греч. еu – хорошо + thanatos – смерть) буквально означает «хорошая, лёгкая смерть». В медицинской, философской и правовой литературе она толкуется по-разному: «безболезненный, щадящий и избавляющий от страданий необратимый исход в небытие»; «умерщвление неизлечимо больных людей по их просьбе с целью прекращения страданий»; «сознательное действие, приводящее к смерти безнадёжно больного человека относительно быстрым и безболезненным путем с целью прекращения страданий». Ни одно из приведённых определений нельзя признать исчерпывающим, включающим все признаки и охватывающим все возможные ситуации эвтаназии. Первое определение не позволяет отграничить эвтаназию от самоубийства, совершаемого без участия другого лица. Второе не учитывает случаи, когда больной не в состоянии высказать свою просьбу (находится в коматозном состоянии). Третье определение содержит указание на действие, приводящее к смертельному исходу, и не охватывает случаи сознательного бездействия врача, имеющего целью не препятствовать естественному ходу событий и наступлению смерти пациента. Ни в одном из определений не говорится о субъекте, осуществляющим эвтаназию. Представляется, что таким субъектом может быть только медицинский работник (врач, фельдшер, медицинская сестра). Если же соответствующие действия (бездействие) совершают иные лица, например родственники больного, то эти случаи следует рассматривать не с позиции эвтаназии, а с позиции более широкого понятия – согласия потерпевшего на причинение смерти путём ассистируемого суицида (самоубийство, осуществляемое с помощью другого лица). Здесь хотелось бы провести грань между ассистируемым суицидом и эвтаназией. Ассистируемый суицид является своеобразным «мостом» между суицидом и эвтаназией.

Итак, эвтаназию можно определить следующим образом: это умышленные действия или бездействие медицинского работника, которые осуществляются в соответствии с явно и недвусмысленно выраженной просьбой информированного больного или его законного представителя с целью прекращения физических и психических страданий больного, находящегося по медицинским показателям в угрожающем жизни состоянии, в результате которых наступает его смерть.

Понятие «информированный больной», употребляемое в международно-правовых документах в области здравоохранения, означает такого пациента, который осведомлён о состоянии своего здоровья, диагнозе, прогнозе развития заболевания и последствиях того или иного лечения либо отказа от него.

Различают эвтаназию пассивную и активную (критерий – позиция врача), добровольную и недобровольную (критерий – позиция пациента). Пассивная эвтаназия означает, что врач, устраняясь, не совершая действий, которые могли бы поддержать жизнь, пассивно санкционирует умирание (нередко мучительное) больного. Также пассивную эвтаназию можно рассматривать как право больного на отказ от лечения, операции, принятия лекарственных препаратов. Принуждение его к активному лечению означает нарушение конституционного права на достоинство личности (ст. 21), свободу и личную неприкосновенность (ст. 22) (кроме случаев, оговоренных в статьях 33, 34 Основ законодательства РФ об охране здоровья). В случае активной эвтаназии врачом целенаправленно, по заранее принятому решению предпринимаются специальные действия, ускоряющие смерть (например, введение пациенту летальной инъекции). Вопрос активной эвтаназии являет собой сосредоточение наиболее горячих споров по поводу эвтаназийной смерти.

Добровольной называется эвтаназия, которая осуществляется по недвусмысленной просьбе больного или с предварительно высказанного его согласия (заранее и в юридически достоверной форме выражать свою волю на случай необратимой комы стало широко распространенной практикой в США, других странах Запада). Недобровольная эвтаназия осуществляется без непосредственного согласия больного.

Комбинируя эти формы эвтаназии, мы получаем четыре способа (ситуации) эвтаназии: добровольной и активной; добровольной и пассивной; недобровольной и активной; недобровольной и пассивной.

По поводу первой ситуации (добровольная и активная эвтаназия) и четвёртой (недобровольная и пассивная) специалисты высказываются как «за», так и «против». По поводу третьей ситуации (недобровольная и активная эвтаназия) мнения чаще всего бывают отрицательными. Те, кто высказываются в пользу эвтаназии, как правило, имеют ввиду вторую ситуацию, когда эвтаназия является добровольной со стороны больного и пассивной со стороны врача.

Далее хотелось бы выделить некоторые аспекты выбранной темы. Эвтаназия и ассистируемый суицид известны человечеству уже давно. Эвтаназия практиковалась в древнем обществе: в Древней Греции младенцев с родовыми травмами и дефектами оставляли на холмах умирать, и такая практика была принята, чтобы обойти нравственный закон, запрещающий прямое убийство. Прямое определение эвтаназии – достижение лёгкой, немучительной смерти не отражает многих других аспектов современного понимания этого слова, которые необходимы для точного уяснения смысла данного действия. Последнее тем более важно, что в истории уже был прецедент толкования данного понятия буквально. «В гитлеровской Германии декретом от 1 сентября 1939 г. была введена в действие программа «Эвтаназия», имевшая ужасные последствия в виде 275 тыс. умерщвлённых умственно отсталых, психически больных, эпилептиков, пациентов, страдающих от старческой немощи и различных органических неврологических расстройств (паралич, болезнь Паркинсона, рассеянный склероз, опухоль мозга), которых сочли бесполезными для общества и предали относительно лёгкой смерти в газовых камерах».

Настоящее понимание явления, носящего название эвтаназия, включает в себя целый комплекс взаимосвязанных аспектов, среди которых обычно выделяют биолого-медицинский, этический (этот аспект будет рассмотрен в следующей главе), юридический и религиозный.

Биолого-медицинский аспект проблемы заключается, прежде всего, в установлении категорий пациентов, по отношению к которым может рассматриваться возможность применения эвтаназии. Среди таковых можно отметить пациентов, биологическая смерть которых неминуема и которые, умирая, испытывают тяжёлые физические страдания. Вопрос о прерывании жизни больного, физические страдания которого преходящи и могут быть ликвидированы применением соответствующих медицинских средств, вообще не должен рассматриваться.

Другая категория больных – это больные, находящиеся в устойчивом вегетативном состоянии. В таком контексте медицинская сторона вопроса заключается в проблеме определения степени тяжести заболевания, насколько оно неизлечимо; достижение такой стадии в процессе лечения, когда все возможные медицинские средства оказываются исчерпанными; установления необратимости устойчивого вегетативного состояния.

Юридическая проблема состоит в необходимости выработки правовой процедуры осуществления эвтаназии, в случае если данный акт будет разрешён законодательством. Наиважнейшим вопросом в рамках этой проблемы следует считать необходимость принятия возможного закона об эвтаназии.

Религиозный аспект, имеющий существенное значение для верующих больных, характеризуется однозначным решением рассматриваемой проблемы всеми конфессиями: жизнь, как бы тяжела она не была, даётся человеку свыше, чем и отнимается у человека право насильственно прерывать её.

Из вышесказанного можно сделать вывод, что мы еще раз подтвердили доводы в пользу того, что эвтаназия является фактом причинения смерти. Уголовное право рассматривает эвтаназию как убийство, однако, на мой взгляд это что-то среднее между причинением смерти и убийством. Ведь умысел лица, совершающего определённые действия, направлен на оказание помощи тяжело больному человеку, чтобы уменьшить его страдания, к тому же с полного согласия потерпевшего и по его чёткой просьбе.

«За» и «против». Этическая оценка эвтаназии.

Этическая оценка эвтаназии состоит не в том, каким наиболее благоприятным способом следует умертвить безнадёжно больного человека, а в принятии решения о проведении эвтаназии. Здравый смысл, сострадание к таким людям подсказывают нам поспешное и опасное решение: разрешить медикам при соблюдении соответствующей процедуры, тщательном анализе всех аргументов и контраргументов удовлетворить просьбу больного и лишить его жизни наиболее безболезненным способом. Но существуют разные оценки такового деяния.

«Эвтаназия как проблема существует только для тех, кто признаёт гуманистический принцип безусловной ценности личности и её жизни, в отношениях между индивидами, которые по характеру личных связей и общественных позиций желают друг другу только блага.

Если отношения людей насыщены враждой и недоверием, то об эвтаназии не может быть и речи, ибо она будет в этих ситуациях только ещё одной прикрытой возможностью совершения зла. Внутреннее напряжение ситуации эвтаназии – ситуацией эвтаназии мы называем ситуацию нравственного выбора, когда необходимо принять решение по поводу эвтаназии, – проблемность этой ситуации в том и состоит, что она рассматривается как продолжение и конкретное выражение гуманного, нравственно-уважительного отношения к тому, кому помогают умереть. Она воспринимается как исключительный случай, когда принцип гуманизма удаётся утвердить в своём позитивном значении через видимое отступление от него».

Основные аргументы, высказываемые в пользу эвтаназии, можно свести к следующим трём.

1. Жизнь есть благо только тогда, когда в целом удовольствия превалируют над страданиями, положительные эмоции - над отрицательными. В ситуации эвтаназии этот баланс необратимо нарушается.

Высказанный аргумент является наиболее веским из всех трёх, тем более, когда мучения человека невыносимы и нежелание человека находиться в мучительном для него состоянии подтверждено недвусмысленно выраженной волей. Противники эвтаназии приводят два возражения. Первое. При анализе допустимости эвтаназии было бы некорректно сравнивать страдание с благом, здесь идёт противостояние между жизнью в форме страдания и отсутствием жизни в какой бы то ни было форме. Жизнь есть благо и она остаётся благом даже тогда, когда становится по преимуществу сплошным страданием.

Второе. Аргументируя допустимость эвтаназии тем, что такова сознательная воля самого больного, мы тем самым признаём, что если бы больной был в состоянии распорядиться своей жизнью, когда та по принятым меркам оказывается невыносимой, то он бы сам прекратил её, т. е. мы фактически признаём право на самоубийство. Однако не все, кто признаёт право на эвтаназию, признаёт право на самоубийство.

2. Жизнь можно считать благом до тех пор, пока она имеет человеческую форму, существует в поле культуры, нравственных отношений. Деградировав до сугубо витального, дочеловеческого уровня, она лишается этической санкции и может рассматриваться как объект, вещь и потому вопрос о её прекращении – не более чем вопрос о том, срубить ли высохшее дерево или выполоть ли засоряющую огород траву.

Этот аргумент поражает, прежде всего, своей эмоциональной пустотой, ибо помимо внешней стороны человеческой жизни существует её внутренняя сторона. И до какого бы зоологического, растительного уровня она не деградировала в фактическом плане, это вовсе не значит, что человек готов относиться к себе или к своим родным в таком состоянии так же, как он относится к высохшему дереву или чертополоху. Здесь уместно напомнить об отношении человека к мёртвым останкам своих собратьев: могилы являются предметом преклонения, и отношение к ним рассматривается как показатель отношения к тем людям, напоминанием о которых они являются. Если нравственное отношение к человеку распространяется на его останки, то тем более оно должно распространяться на живое тело, пусть даже исковерканное болезнью.

3. Поддержание жизни на стадии умирания , осуществляемое с помощью передовых технологий, обходится слишком дорого. А именно: средств, которые тратятся на поддержание жизни в безнадежных ситуациях, хватило бы на то, чтобы лечить десятки, сотни людей, которые поддаются лечению.

Этот аргумент является сугубо практическим и имеет, разумеется, своё значение в пределах практических решений, связанных с распределением финансов, организацией системы здравоохранения. Но его нельзя принимать во внимание, когда речь идёт о нравственном оправдании эвтаназии.

Ясно видно, что этической критики эвтаназия не выдерживает, так и должно быть, ведь если бы не было и этической сдерживающей, то увеличилась бы опасность злоупотреблений со стороны третьих лиц.

«Попытки легализовать эвтаназию в Соединённых Штатах Америки (с 1997г. в штате Орегон эвтаназия разрешена) привлекли к себе внимание недавно как непосредственная реакция на книгу Дерека Хамфри «Последний выход», которая, как сообщают, разошлась тиражом более 300 000 экземпляров. Эта книга превозносит «добродетель» эвтаназии и ассистируемого суицида, живо описывая методы осуществления таких летальных исходов.

В журнале First Things за декабрь 1991 года была опубликована передовая статья в ответ на признание книги «Последний выход». Она выразила опасение общества следующим образом: «Кампания эвтаназии принимает вид ещё одной правовой акции прогресса, вопроса, чьё время пришло. Эта кампания руководствуется идеями, которые цивилизованные люди оставили в варварском прошлом. Последний выход – последнее оправдание нежеланию проявлять заботу об обременительных больных.. Все цивилизации и все религии представляют собой человечество, размахивающее флагами неповиновения перед лицом смерти. Книга «Последний выход» опустила эти флаги».

Ещё один фактор, приводимый против эвтаназии – это субъективное отношение со стороны лечащих врачей. Специалисты в области медицины твёрдо верят, что если применение эвтаназии легализовать, то она соответственно будет безопасна и гарантирована, и поэтому, если пациент лично просит смерти, то она будет осуществлена в хороших санитарных условиях и будет лишена насилия. Но здесь есть одно но.

«Если директивные указания (относительно эвтаназии) обращены к опасности насилия в этих вопросах, они также намекают на другой аспект этого согласия, то есть решение осуществить эвтаназию должно быть не только добровольным, но должно также исходить из хорошего знания фактов истории болезни. Хотя сами «факты», в большей степени, зависят от знаний лечащего врача, его квалификации, опыта и определённого стиля работы. Они также зависят от того, как лечащий врач посчитает нужным изложить их пациенту. Другими словами, если согласие пациента зависит от того, как он воспринимает своё собственное реальное положение, то тогда его восприятие неизбежно подвержено влиянию лечащего врача… Реальность применения эвтаназии кажется таковой, что только лечащий врач может действительно открыть ей дверь, и в некоторых случаях он же чётко указывает пациенту, где находится дверь, если пациент сам не может её разглядеть… Это наводит на мысль, что согласие пациента на эвтаназию зависит от того, как он понимает медицинские факты своей истории болезни, – а его понимание в большей или меньшей степени зависит от квалификации, опыта и умения лечащего врача сообщить эту информацию». Отсюда следует, что только высокая квалификация и добросовестность врача позволяют тяжело больным людям иметь точную информацию о своём здоровье, которая и определит дальнейшее решение пациента.

Философская оценка эвтаназии.

Философский анализ проблемы эвтаназии – очень важный, на мой взгляд, раздел этой работы, так как позволяет обсудить проблему со стороны личной нравственности. Здесь я попытаюсь проследить три вопроса, выделяемых философами: священность жизни, убийство или позволение умереть и доктрину двойного эффекта.

Священность жизни.

Обычно люди, выступающие против практики эвтаназии, обращаются к принципу священности жизни. Этот принцип утверждает, что человеческая жизнь настолько уникальна, что мы никогда не должны прерывать её. Эммануил Кант выступает с философской защитой этой уникальности путём своего категорического императива. Сформулированный простыми словами, его принцип гласит, что мы должны всегда рассматривать разумные существа как конечную цель, а не как промежуточный этап. Я никогда не должен прерывать вашу жизнь только потому, что она затруднительна для Вас. Кант мог бы продолжить, говоря, что Вы не можете покончить со своей жизнью потому, что она невыносима для Вас. Данный поступок употребит волю для того, чтобы положить конец воле, что он считает противоречивым и, следовательно, противоречащим нашей разумной природе.

Те, кто применяют принцип священности жизни к вопросу эвтаназии, очевидно придерживаются точки зрения, что прекращение жизни по любой причине нравственно неправильно. Люди, считающие так, должны тщательно проверить последовательность своей позиции. Возьмём хотя бы ту же смертную казнь.

Убийство или позволение умереть.

Второй вопрос, который затрагивают философы в отношении эвтаназии, - это различие между убийством и позволением умереть. Некоторые авторы утверждают, что пассивная эвтаназия не является эвтаназией вообще, но данный подход – это только отталкивание проблемы в сторону. Даже если позволение умереть не является эвтаназией, необходимо показать, почему это позволение нравственно и допустимо, тогда как убийство непозволительно, следуя подобному раскладу вещей.

«Кодекс Американской Медицинской Ассоциации, касаясь вопроса эвтаназии, гласит, что врачи никогда не должны прерывать жизнь. Но, несмотря на это, врачи не обязаны продлевать жизнь, руководствуясь сверхъестественными усилиями, когда восстановление здоровья невозможно. Таким образом, представляется, что АМА делает два различия. Первое – между убийством и позволением умереть – заключается в том, что убийство запрещено законом, а позволение умереть разрешено. Второе – это отличие сверхъестественных усилий от обычных».

Если мы зададим вопрос, что подразумевается под сверхъестественными и естественными усилиями, ответ, скорее всего, будет дан в терминах расходов и частоты использования. Так, например, использование дорогой системы поддержки жизни для тяжёлого коматозного пациента считается сверхъестественным, тогда как недорогие антибиотики, предписываемые некоторым пожилым пациентам, больным пневмонией, считаются обычными. Глядя на эти примеры, можно с готовностью согласиться, что пациенту, страдающему пневмонией, должны прописываться антибиотики, тогда как система поддержания жизни не должна использоваться для поддержки безнадёжного коматозного пациента. Но не ясно, является ли стоимость или частота использования причиной нравственного разделения. Действительно, первоначальное нравственное отличие состоит в силе лечения, а не в его стоимости или обыкновенности. Сила и эффективность – полезные соображения, которые могут быть применены, если принимать во внимание утилитарный подход к нравственности. Но они беспомощны в попытках показать, что врачи никогда не должны убивать, а в некоторых случаях позволить умереть. Поэтому мы должны вернуться к рассмотрению вопроса о противопоставлении: убийство – позволение умереть.

«Джеймс Рахелс в своём классическом труде о данном различии утверждает, что оно не должно содержать нравственного бремени, которое АМА и другие возлагают на него. Он приводит пример утопления ребёнка с целью овладения наследством в контрасте с позволением ребёнку утонуть тогда, когда его легко можно спасти. Рахелс полагает, что если намерения и вытекающие последствия сходны между собой, то и действия равно достойны порицания».

Если, в отношении эвтаназии, намерение состоит в том, чтобы пациент умер без дальнейшего медицинского вмешательства, то почему активная эвтаназия запрещена, а пассивная разрешена? Неужели не может быть ситуаций, когда активная эвтаназия, полагающая конец страданиям быстрее, более гуманна?

Нет необходимости доказывать, что убийство иногда более гуманно, чем позволение умереть, чтобы отвергнуть различие, указанное АМА. Жизненная поддержка может быть включена или выключена. Лечение может продолжаться или завершиться. Если намерение в обоих случаях состоит в том, чтобы пациент умер, то тогда одно действие нельзя считать более приемлемым нравственно, чем другое.

Такой подход будет доминировать до тех пор, пока мы не станем рассуждать как пацифист, который утверждает, что не в праве отнимать жизнь, хотя и не обязан так же пытаться сохранить ее. Конечно, если врач утверждает, что намерение его заключается не в том, чтобы позволить умереть, но только в сбережении препаратов, то он обращается к следующему принципу, принципу двойного эффекта.

Доктрина двойного эффекта.

Третий вопрос, который уместен в случае рассмотрения эвтаназии – это принцип, который получил название «Доктрина двойного эффекта». «Он гласит, что если обдуманное действие будет иметь более одного последствия, оно является намеренным результатом, несущим нравственный вес». Например, известной практикой в области медицины является применение болеутоляющих препаратов для неизлечимо больных пациентов. Конечно, большие дозы морфия могут не только облегчить боль, но и ускорить смерть пациента. Доктрина двойного эффекта, применённая в данном случае, может утверждать, что если намеренный эффект заключается в облегчении боли, то действие нравственно позволительно, даже если этот акт вызывает «убивающий» эффект.

Намерение важно. Последствия также важны. Но каждый должен быть осторожным, применяя подобный принцип, как двойной эффект, удостоверяя себя в абсолютной честности в отношении обоих. Если доктор знает, что определённые дозы морфия ускоряют смерть, то, прописывая их, он не может говорить, что это не является его намерением. Это отчётливая часть его намерения, которую он присовокупил к намерению облегчить боль. И если врач прописывает дозу, превышающую болеутоляющую, то он должен признать, что его первоначальным намерением было ускорение смерти.

Уголовно-правовой аспект эвтаназии.

Юридическое закрепление эвтаназии наиболее спорный момент, по этому поводу неоднозначно высказываются учёные умы и теоретики различных стран мира.

Следует констатировать, что проблема эвтаназии не нашла своего решения и в международно-правовых актах, в частности в Европейской конвенции о правах и основных свободах человека, принятой 4 ноября 1950 г. и вступившей в силу 3 сентября 1953 г. «В Европейскую комиссию по правам человека и в Европейский суд по правам человека на сегодняшний день не поступало в связи с этим вопросом ни одного дела по ст. 2 Конвенции, закрепляющей право на жизнь. В материалах Европейской комиссии по правам человека отмечается, что ни в Конвенции, ни в прецедентном праве относительно применения указанной статьи не рассматривается вопрос о допустимости самоубийства с юридической точки зрения и остаются открытыми такие вопросы, как охватывает ли право на жизнь обязанность жить и соответственно может ли индивид отказаться от этого права».

В соответствии с Венецианской декларацией о терминальном состоянии, принятой 35-й Всемирной медицинской ассамблеей (ВМА) в октябре 1983 г., в процессе лечения врач обязан, по возможности, облегчить страдания пациента, всегда руководствуясь интересами последнего. При этом считается, что врач не продлевает мучения умирающего, прекращая по его просьбе, а если больной без сознания – по просьбе его родственников, лечение, способное лишь отсрочить наступление неизбежного конца. Вместе с тем отказ от лечения, согласно Декларации 1983 г., не освобождает врача от обязанности помочь умирающему, назначив лекарства, облегчающие страдания.

В октябре 1987 г. 39-я ВМА в Мадриде приняла Декларацию об эвтаназии. Текст документа гласит: «Эвтаназия, как акт преднамеренного лишения жизни пациента, даже по просьбе самого пациента или на основании обращения с подобной просьбой его близких, не этична. Это не исключает необходимости уважительного отношения врача к желанию больного не препятствовать течению естественного процесса умирания в терминальной фазе заболевания».

Таким образом, Венецианская и Мадридская декларации ВМА допускают пассивную форму эвтаназии: врач ничего не предпринимает для продления жизни больного, а применяет лишь обезболивающие средства. Иного принципа придерживается законодатель штата Орегон – единственного штата в США, где врачу позволяется помогать умереть больному.

«В 1997 г. в этом штате вступил в силу специальный нормативный акт – «Закон о смерти с достоинством», который разрешает врачу прописывать безнадёжно больному пациенту летальную дозу лекарства, если сам пациент просит помочь ему покончить с жизнью. По существу, в данном случае речь идёт о пособничестве самоубийству больного, который сам принимает решение об уходе из жизни и осуществляет действия, приводящие к смерти. Что касается действий врача, непосредственно направленных на лишение жизни пациента, то они законодательством штата Орегон запрещены».

Таким образом, мы видим, что законодательная мысль медленно, но движется по направлению к легализации эвтаназии, и узаконение в некоторых государствах помощи при умирании является первым шагом на этом пути, своеобразным компромиссом, которого могут попробовать достичь сторонники и противники эвтаназии. Разрешение эвтаназии сдерживает неоднозначно складывающееся общественное мнение (между теми, кто за и теми, кто против). Так, упомянутый Орегонский акт был принят в 1994 г., а обрёл силу в 1997 г. из-за протеста, принесённого несколькими врачами и терминальными больными, считающими, что данный акт дискредитирует терминальных больных.

В Российской Федерации эвтаназия, в какой бы форме она не осуществлялась, запрещена законом. В ст. 45 Основ законодательства РФ об охране здоровья граждан говорится о том, что медицинскому персоналу запрещается осуществление эвтаназии – удовлетворение просьбы больного об ускорении его смерти какими-либо действиями или средствами, в том числе прекращением искусственных мер по поддержанию жизни. Названная статья предусматривает, что лицо, которое сознательно побуждает больного к эвтаназии и (или) осуществляет эвтаназию, «несёт уголовную ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации».

«Лица, окончившие высшие медицинские образовательные учреждения РФ, при получении диплома врача дают клятву, текст которой закреплён в ст. 60 Основ законодательства РФ об охране здоровья граждан. Будущие врачи торжественно клянутся «проявлять высочайшее уважение к жизни человека, никогда не прибегать к осуществлению эвтаназии». Факт дачи клятвы врача удостоверяется его личной подписью в дипломе. В той же статье Основ говорится об ответственности врачей за нарушение данной ими клятвы».

В науке уголовного права России и зарубежных государств проблема эвтаназии нередко рассматривается с уже упомянутой позиции более широкого понятия – согласия потерпевшего на причинение вреда. Российское уголовное право исходит из того, что такое согласие, по общему правилу, не должно рассматриваться в качестве обстоятельства, исключающего преступность деяния. Поэтому позиция действующего уголовного законодательства России относительно эвтаназии однозначна: это убийство – умышленное, неправомерное лишение жизни другого человека. Мотив сострадания, указанный в перечне привиллегирующих обстоятельств, предусмотренных в статье 61 УК Российской федерации, может быть учтён лишь при назначении наказания виновному лицу, но не при квалификации деяния. Убийство по мотиву сострадания квалифицируется по ч.1 ст. 105 УК РФ, т. е. как простое убийство.

Что касается склонения к эвтаназии (и вообще к убийству), то наш УК не предусматривает ответственности за таковое деяние, в УК РФ предусматривается лишь состав доведения до самоубийства (ст. 110), предполагающего определённый способ совершения: применение угроз, жёсткое обращение или систематическое унижение человеческого достоинства потерпевшего. Под склонением больного к эвтаназии, на наш взгляд, следует понимать возбуждение в нём решимости уйти из жизни и обратиться с просьбой об эвтаназии к медицинскому работнику. Подобные действия нельзя рассматривать с позиции института соучастия или какого-либо другого уголовно-правового института. Даже если признать акт эвтаназии формой самоубийства при помощи врача, то и в этом случае нельзя наказать лицо, склонившего больного к эвтаназии.

«Статьи об эвтаназии впервые в национальные УК были включены законодателями Азербайджана и Грузии. Согласно ст. 135 УК Азербайджанской Республики 1999 г., эвтаназия, т. е. удовлетворение просьбы больного об ускорении его смерти какими-либо средствами или действиями, либо прекращение искусственных мер по поддержанию жизни, наказывается в уголовном порядке. УК Грузии 1999 г. содержит состав «убийства по просьбе жертвы» (ст. 110), понимаемого как убийство по настоятельной просьбе потерпевшего и в соответствии с его подлинной волей, совершённое с целью освобождения умирающего от сильных физических болей».

В некоторых зарубежных государствах убийство по мотиву сострадания, совершённое по просьбе потерпевшего, представляет собой самостоятельный привилегированный вид умышленного причинения смерти. В этих случаях уголовное законодательство предусматривает более мягкое наказание по сравнению с тем, которое назначается за простое или квалифицированное виды убийства. Те государства, в которых предусмотрен привилегированный вид убийства, совершённого по просьбе потерпевшего, как правило, включают в свои уголовные кодексы и составы пособничества самоубийству либо склонения к нему. «К примеру, ч. 1 ст. 127 УК Республики Болгарии гласит: «Кто каким бы то ни было способом окажет содействие или склонит другое лицо к самоубийству, и самоубийство или покушение на него последуют, наказывается лишением свободы до трёх лет». Наказание увеличивается до десяти лет лишения свободы, если такое преступление совершено в отношении несовершеннолетнего лица либо лица, о котором виновный знает, что оно не способно руководить своими действиями или не понимает характера и значения совершаемого действия (ч. 2 ст. 127). Помощь другому лицу в самоубийстве наказывается в Австрии (§ 78 УК Австрии) и в Дании (§ 240 УК Дании). В УК Швейцарии установлена уголовная ответственность за пособничество самоубийству, совершённое из корыстных побуждений (ст. 115). Согласно УК Польши, тот, кто путём уговоров или оказания помощи доводит человека до покушения на свою жизнь, подлежит наказанию лишением свободы на срок от трёх месяцев до пяти лет (ст. 151)».

В целом видно, что нашему законодательству, а, в частности, законодателю, предстоит большая работа по регулированию такого рода вопросов. Неоказание внимания проблеме эвтаназии чревата, помимо установленных проблем, большими правовыми пробелами (в сравнении с Западом) и неправомочием органов в некоторых областях общественных отношений.

Заключение.

Подводя итог своей работы хотелось бы отметить следующее. Проблемы, связанные с эвтаназией, волнуют законодателей и общественность многих современных государств, становятся предметом обсуждения и исследования специалистов разных областей. Следует понять, что никакое право, в том числе и уголовное, не может предусмотреть все частные случаи. Решения, принимаемые медициной, не могут быть заменены правовыми. Особенно это касается человеческой жизни. Но такая проблема как эвтаназия есть и она требует решения, в том числе и правового. На мой взгляд активная эвтаназия, по крайней мере в наше время, не имеет права на жизнь, так как скрывает в себе массу возможностей для неправильного применения акта эвтаназии. Например, в условиях нашего государства при бедности медицины эвтаназия может превратиться в средство умерщвления одиноких стариков, детей-инвалидов, лиц, страдающих раком и СПИДом, на содержание и лечение которых недостаёт денежных средств.

Единственным способом проявления эвтаназии в нашем обществе может являться добровольная и пассивная эвтаназия. Нужно чётко и недвусмысленно сформулировать законодательную норму, согласно которой больной имеет полное право знать диагноз своей болезни, её возможные последствия, степень риска неблагоприятного исхода при отказе от лечения, степень надежды на выздоровление. Если больной находится в вегетативном состоянии до лжно определить необратимость такового состояния. На мой взгляд, вопрос об эвтаназии следует решать в присутствии самого больного или его представителя, имеющего задокументированное заранее волеизъявление, если это не возможно, по ряду причин, всё равно, вопрос об умерщвлении не должен решаться одним лицом, а, например, консилиумом врачей. Также следует не допустить физического страдания умирающего, даже путём применения тех средств, которые в иных случаях были бы противопоказаны. Только в этом случае в итоге возможна смерть, но уже по воле самого пациента.

Список использованной литературы.

1. Конституция Российской Федерации. М., «Тандем», 2000.

2. Баглай М. В. «Конституционное право Российской Федерации», М., 2000.

3. Гольмен Д., Харрис Д., Зваак Л. «Европейская конвенция о правах человека и Европейская социальная хартия: право и практика», М., 1998.

4. Гусейнов А. А., Апресян Р.Г. «Этика», М., 1998.

5. 50/50 Опыт словаря нового мышления // Под общ. ред. Ферро М., Афанасьева Ю. А., М., 1889.

6. Грегори В. Рутеки «Влияние субъективного отношения лечащих врачей на меры по ускорению смерти», Пер. Головко Г./ См. Ковалев М. И. «Право на жизнь и право на смерть»//Государство и право, 1992, № 7, С. 68

См. Конституция Российской Федерации. М. 2000.

См. Там же

См. Дмитриев Ю. А. Шленева Е. В. «Право человека в РФ на осуществление эвтаназии». // Государство и право, 2000, № 11, С. 52

См. Пулмэн Д. «Достоинство человека, боль и страдание» // Человек. 2001. № 3. С. 104.

См. Крылова Н. Е. Указ. соч. С. 25.

См. Там же. С. 32.

Семья молодых врачей

за право наследования жилплощади

обеспечит одинокому пенсионеру --уход.

Качественный, быстрый, --безболезненный.

Что такое эвтаназия  -  это прекращение жизни человека, страдающего неизлечимым заболеванием и/или испытывающего невыносимые страдания. Ее можно осуществить, прекратив поддерживающую терапию, либо введением препаратов, влекущих быструю и безболезненную смерть.

В 1968 году в Испании 25‑летний Рамон Сампедро прыгнул со скалы в море, он сломал позвоночник, был полностью парализован и лишен чувствительности ниже шеи. 30 лет Рамон был прикован к постели и окружен заботами семьи. Он много читал, мог писать с помощью карандаша, зажатого во рту, говорил по телефону и даже работал на компьютере, но никак не мог смириться с такой жизнью. Он желал смерти и годами добивался права на эвтаназию, поскольку сам не мог покончить с собой. История Рамона экранизирована в фильме «Море внутри» (2004). Судьба Рамона остро ставит больной вопрос — имеет ли право человек «заказать» себе смерть. Я выяснил, как на этот вопрос отвечали люди в разные --времена.

Контекст эвтаназии людей

Врачи точно знают, что невыносимые страдания существуют. Бывает так, что «медицина бессильна», поддержание жизни превращается в продление смерти и пожелание безболезненного ухода нет-нет да посетит как больного, так и --врача.

Обязательным критерием эвтаназии является желание больного прекратить свои страдания таким путём. Если больной находится в бессознательном состоянии, то просить об этом могут близкие люди. С одной стороны, эвтаназией людей не являются распространенные в ранних и не очень обществах убийства детей и стариков (от австралийских аборигенов до восточных славян), нацистское уничтожение инвалидов и душевнобольных, самоубийство по причине тех же невыносимых физических страданий. С другой стороны, под это определение можно подвести много других --ситуаций.

Общество по‑разному относилось к оказанию помощи в смерти. На отношение к эвтаназии влияли особенности жизненного уклада, религия, мировоззрение и уровень развития медицины. С раннего Средневековья повелось, что врачи не убивают своих пациентов. Впрочем, за них это делали --другие.

Древние красивые обычаи эвтаназии

У кочевых народов в суровых условиях борьбы за существование кормить сородичей, ослабевших и отягощенных болезнями, было не принято. Обычно это касалось стариков, но иногда такая участь постигала и молодого, если он был серьезно болен. Индейцы и саамы, уходя в очередной переход, также оставляли больных на стоянке с минимальным запасом --пищи.

У коренных народов Чукотки обычай добровольной смерти был широко распространен и сохранялся до установления Советской власти. В монографии 1934 г. этнограф Владимира Богораза писал, что прибегали к нему старики, «и многие страдающие какой‑нибудь тяжелой болезнью. Число таких больных, умирающих добровольной смертью, не меньше, чем число стариков». Причем «для стариков и больных добровольная смерть есть не обязанность, а право, которое они нередко осуществляют, несмотря на сопротивление, слезы и просьбы близких людей». Обычно о такой услуге просили друга или близкого родственника, традиционно человека душили веревкой, однако допускалось убийство холодным, а позднее огнестрельным --оружием.

Подобное убийство стариков у якутов, монголов и бурят до распространения православия и буддизма было связано, скорее, с достижением определенного возраста (70-80 лет), реже человек шел на это по болезни. Устраивалось большое пиршество, в конце которого виновника торжества близкий родственник заставлял глотать большой кусок сердца (у якутов) или полоску жира (монголы, буряты). Смерть наступала от асфиксии и, как видно, была хоть и добровольной, но --нелегкой.

Единственный в своем роде институт ассистируемой смерти, наиболее близкий к современной эвтаназии, сохранялся до конца XIX в. на Сардинии. В деревнях проживали женщины-аккабадоры (accabadora, дословно «приканчивательница», от глагола acabar — «кончать», «приканчивать»). Одна или сразу несколько аккабадор душили специальной подушкой мучительно болеющих пациентов, изъявивших желание окончить жизнь таким образом, после чего первыми его оплакивали. Услуги аккабадоры были платными, при этом никакой мрачности в ее образе не было, и она пользовалась большим уважением у --односельчан.

— Тебе хорошо? — спросил -сын.

И старик -ответил:

— Да, мне -хорошо.

— Около тебя есть хворост, — продолжал молодой, — костер горит ярко… Люди спешат. Их тюки тяжелы, а животы подтянуло от голода… Я ухожу. Тебе -хорошо?

— Мне хорошо… Мои глаза больше не показывают дорогу ногам, а ноги отяжелели, и я -устал…

Джек Лондон «Закон жизни»

Отношение к эвтаназии в древних цивилизациях и античности

Ассирийским врачам убийство пациентов было прямо запрещено. Сохранившиеся семитские тексты, написанные до распространения иудаизма, допускали возможность убийства из милосердия неизлечимо больных пациентов. В Древней Индии тяжелобольные имели право быть утопленными в Ганге. В Древнем и средневековом Китае врачи традиционно боролись за жизнь пациента до логического конца, однако, если болезнь была неизлечимой и быстро прогрессировала, пациент совместно с родственниками принимал решение о прекращении --лечения.

Как следует из Клятвы Гиппократа, просьбы о «смертельном средстве» древнегреческим асклепиадам поступали. При этом сам Гиппократ и его последователи, отказывая пациентам в различных отравляющих веществах, оставались в меньшинстве. В большинстве своём асклепиады, а позднее и древнеримские врачи, не видели ничего зазорного в том, чтобы снабдить страдающего человека каким‑нибудь --ядом.

Я не дам никому просимого у меня смертельного средства и не покажу пути для подобного -замысла.

Клятва Гиппократа

Сократ и Платон считали гражданским долгом тяжелобольного покончить жить самоубийством; Эпикур считал качественную смерть критерием красивой жизни; Сенека также признавал право человека на самоубийство «по болезни», но не из страха перед немощью и не с целью прервать мучения, а как возможность «сохранить всё, ради чего --жил».

Тема эвтаназии в Средневековье

С наступлением Средних веков религия, наконец, внесла ясность в вопросы убийства в любом его виде. Представители авраамических религий (иудаизма, христианства и ислама) являлись «рабами» соответствующего бога, который единственный имел право решать, кому сколько жить; а боль — это или за грехи, или во славу божию. Так, несмотря на творимые кругом акты насилия, формально убивать было нельзя, и врачи с тех пор неукоснительно придерживаются именно такой точки зрения. Несмотря на неэффективные методы терапии и высокую вероятность самим перейти в разряд пациентов во время эпидемий, доктора в большинстве случаев пытались оказывать помощь до конца. Возможно, неплохим стимулом служило и то, что в то время эта профессия была хорошо --оплачиваемой.

«…Переход из этой жизни к лучшему зависит не от воли человеческого произвола, а от воли Божией. И не позволено человеку убивать себя, чтобы попасть в лучший -мир».

Фома Аквинский

Я не берусь судить, можно ли считать эвтаназией облегчение насильственной смерти в те суровые времена (например, удушение перед сожжением Инквизицией). Впрочем, это происходило в случае раскаяния до казни, а резко пересмотревшим свои взгляды в процессе «акта веры» облегчать участь никто не --лез.

На войне как на войне или другой аспект эвтаназии

На протяжении всей истории человечество регулировало свою численность путем более-менее масштабных боевых действий. При этом военная медицина до XIX века не была способна обслужить большое количество раненых и не всегда могла предложить существенного облегчения страданий. Добить боевого товарища, конечно, не совсем эвтаназия, однако, акт милосердия, учитывая превратности войны. Такие действия воспринимались участниками с пониманием, несмотря на мировоззренческие (в том числе религиозные) установки мирного --времени.

— Патрон на меня надо стратить, — сказал Долгушов строго… Живот у него был вырван, кишки ползли на колени, и удары сердца были -видны.

И. Бабель «Конармия»

Возрождение и Новое время

Со временем гуманистическое утверждение о ценности человеческой жизни закономерно привело ведущих мыслителей Возрождения к допустимости права на эвтаназию. В «Утопии» Томаса Мора самоубийство всё так же считается грехом и активно порицается, однако это не распространяется на неизлечимо --больных.

В дальнейшем философы обожали рассуждать на эту тему. «За» высказались Мишель Монтень, Рене Декарт, Френсис Бэкон, который и популяризовал термин «эвтаназия» и прямо вменил её в обязанность врачу. «Против» были Вольтер, считавший такую смерть «малодушием», Томас Гоббс и --другие.

«…обязанность врача состоит… в том, чтобы облегчать страдания, причиненные болезнями, и это не только тогда, когда такое облегчение может привести к излечению, но даже и в том случае, когда уже нет абсолютно никакой надежды на спасение и можно сделать саму смерть более легкой и -спокойной».

Френсис Бэкон

«О достоинстве и приумножении наук», 1623

Разумеется, философия, как всегда, была страшно далека от народа. Врачи того времени, игнорируя рассуждения любителей помудрить, продолжали делать свою работу, как умели, но сознательно пациентов жизни не лишали

XX век – все «за» и «против» эвтаназии

История эвтаназии в современном представлении начинается в недалеком прошлом. Появились организации, ратующие за ее легализацию, вроде «Общества добровольной эвтаназии» (1935 г., Англия). С 1967 по 1982 г. подобные организации возникли в США, Европе, Австралии, Японии, Индии и Зимбабве. Первая попытка провести закон о легализации эвтаназии была предпринята и провалилась в 1906 году в Огайо --(США).

В российском Уголовном уложении 1903 года предусматривалось снисхождение к лицам, совершившим убийство, «учиненное по настоянию убитого и из сострадания к нему», однако эта статья так и не вступила в силу. Первым в современном мире правовым документом, легализовавшим эвтаназию, было примечание к ст. 143 первого Уголовного кодекса РСФСР 1922 г.: «Убийство, совершенное по настоянию убитого из чувства сострадания, не карается». Просуществовало это замечание чуть больше 5 месяцев, и с тех пор в СССР и России эвтаназия людей карается на общих --основаниях.

Интересная ситуация сложилась в Швейцарии, где с 1942 г. закон позволяет врачу выписать больному, в том числе иностранцу, смертельное средство при условии, что последний употребит его без посторонней помощи. Активная эвтаназия (парентеральное введение препаратов) --запрещена.

Занятный случай имел место в Австралии. Парламент Северной Территории (административной единицы страны) в 1995 году принял «Закон о правах неизлечимо больных 1995». В нем была разрешена эвтаназия на весьма либеральных условиях: желание больного, возраст старше 18 лет, ясное сознание, заключение консилиума из трех врачей (один из которых был психиатром), подтверждающее терминальную стадию болезни и отсутствие поддающейся терапии депрессии. Передумать можно было в течение 9 дней. В 1997 году правительство страны сообразило, что законодательных полномочий у парламента какой‑то там Северной Территории нет, закон был аннулирован, но трое граждан им успели воспользоваться. Помощь в этом оказал доктор Филип Ничке, большой активист этого дела, за что получил награду местного значения «Гуманист --года».

Филип Ничке после получения награды «Гуманист года» написал книгу, в которой доступным языком рассказал о разных способах умереть своими силами в домашних условиях, от не снимаемого пакета на голову и угарного газа до ветеринарных препаратов, используемых для «усыпления» животных. Стоит заметить, что по первому образованию наш герой — физик, и даже кандидат наук, а по призванию — борец за права аборигенов и смотритель заповедника. Врачом же стал по необходимости в 42 года, после того как сломал ногу и был вынужден сменить -работу.

Легализация эвтаназии или право на нее

При этом в каждой из перечисленных стран и страдающий пациент, и врач сталкиваются с большим количеством этических проблем эвтаназии. Например, в соответствии с законом штата Орегон, любой его житель в терминальной стадии болезни, от которой он должен умереть в течение полугода, может обратиться в письменной форме к лечащему врачу с просьбой о смертельной дозе препарата. Инициатива должна исходить от больного. Запрос подтверждается двумя свидетелями, один из которых не должен иметь отношения к пациенту. После этого второй независимый врач должен подтвердить неизлечимость больного, а психиатр — ясность его сознания и отсутствие депрессии как мотивирующего фактора. После первой просьбы пациент должен выждать как минимум 15 дней, хорошо подумать и подать второй запрос. Препарат он принимает сам. Пациент и любой задействованный врач могут отказаться от участия на любом --этапе.

Эвтаназия в России

В России эвтаназия запрещена в ст. 45 закона № 323 «Об основах охраны здоровья граждан…»: «Медицинским работникам запрещается осуществление эвтаназии, то есть ускорение по просьбе пациента его смерти какими‑либо действиями (бездействием) или средствами, в том числе прекращение искусственных мероприятий по поддержанию жизни пациента». Заметной общественной деятельности по изменению законодательства РФ в отношении эвтаназии сейчас -нет.

Большое количество макулатуры, помимо юридического обоснования, призвано уменьшить груз ответственности, ложащийся на врача, который вынужден из милосердия выполнять право на эвтаназию, - не свойственную ему функцию. Всё‑таки «смерть — дело одинокое».